Погашено кровью - Михаил Март

* * *

Сычев и Горелов подняли головы вверх.

– Крыша! – крикнул лейтенант. – Ну конечно. Откуда еще за нами можно наблюдать? Черт!

– Вперед, Палыч!

* * *

Белый стоял, опустив руки. Дуэль была проиграна, и он ждал. Он никого ни в чем не обвинял, он ни о чем не жалел. Так и должно быть, так распорядилась судьба. Если не рак крови, то пуля. Он готов к смерти. Он ждал ее.

Ефимов вытянул руку и прищурил левый глаз. Выстрел. Пуля ударила Белого в грудь. Его отбросило назад, и он упал на мокрый гудрон. Сильный жар разлился по всему телу Он не чувствовал боли, он терял силы. Перед глазами плыли черно-серые облака и выписывали кренделя огромные птицы. Он закрыл глаза и увидел розовый свет. Где-то вдали возникло лицо матери, улыбка Рыжей, хмурый взгляд Чижа. Видения застилал молочно-белый туман, который с каждой секундой становился гуще и тяжелее…

Ефимов отбросил пистолет и подбежал к сумке. Деньги! Там были деньги! Он знал, что этот зек блефовать не будет. Все же есть справедливость на земле, Ефимов всегда верил в свою звезду.

Он собрал раскиданные пачки, запихнул в сумку и, обняв ее как запеленутое дитя, направился к выходу.

Никто не знает, где грань между жизнью и смертью. Кто знает, что такое смерть? Падая в бесконечную пропасть небытия, Белый услышал голос матери.

Он слышал его отчетливо, громко, будто она стояла возле него. Он не понимал слов. Что это? Зов смерти? В какую-то секунду в нем что-то надломилось. Судьба на мгновение вернула ему силы. Он почувствовал прилив свежей крови, мышцы напряглись, и он встал на ноги. Он не мог управлять собой и вряд ли понимал, что делает. Сергей побежал. Скорость нарастала, бег казался легким, будто он должен взлететь…

Ефимов оглянулся в тот момент, когда мертвец находился в трех шагах. Он ничего не понял, он не успел испугаться, он торжествовал!…

Сергей раскинул руки в стороны, и Ефимов попал в объятия коварной злодейки судьбы, которая так долго его обманывала.

Двое мужчин, сплетенные в один ком, сорвали с края крыши парапет и, сменив траекторию, полетели камнем вниз. Двадцать этажей за один миг. И лишь огромный шлейф из разлетевшихся купюр еще долго витал в воздухе, приземляясь в лужах, залетая в открытые форточки и оседая на бетонных полах балконов.

Когда Сычев с помощником выскочили на крышу, то драма пришла к своему завершению. Они подошли к вырванному куску железа у края крыши и посмотрели вниз. Подхваченный ветерком легкий занавес из тысячи зеленых бумажек загораживал землю. Сибирские сыщики оставили грустный конец без комментариев.

Спустя год после печально известного ограбления, в тот же день, одиннадцатого мая, произошли новые печальные события. В Москве хоронили трех совершенно разных людей. Вряд ли жители столицы знали об этом.

Дмитрия Николаевича Шевцова похоронили на Ваганьковском кладбище.

Иначе и быть не могло. Московская финансовая элита, депутатский корпус и многие малоизвестные, но очень влиятельные люди приложили некоторые усилия и, разумеется, деньги, чтобы похороны прошли на соответствующем уровне в положенном месте.

Олег Кириллович Велихов принимал соболезнования как близкий друг, соратник и советчик покойного. Много лилось слез, много речей, много цветов.

Григория Михайловича Ефимова хоронили на Котляковском кладбище, рядом с могилой сына, где еще не успели увять живые цветы.

Трехкратным залпом отсалютовал взвод ОМОНа. Клятвы офицеров отомстить за товарища, траурный марш. Хоронили как героя. Из управления и министерства прибыли высокие чины.

О похоронах Сергея Белого никто ничего не слышал. Его труп запросил морг института Склифосовского. Ходили слухи, что парня хоронила мать Симакова, убитого Белым восемь лет назад, и какой-то старик-патологоанатом.

Похоронили его рядом с матерью. Две гвоздички, рюмка с водкой и кусок чернушки сверху.

Во время процессии Саранцев чувствовал себя не в своей тарелке. Он как друг и сослуживец Ефимова нес гроб с телом товарища, читал по бумажке скорбные слова прощания, клялся истреблять преступность каленым железом, но один из присутствовавших на панихиде начальников отчетливо видел фальшь во всем, что делал подполковник. Генерал Боровский стоял в стороне, речей не произносил, но очень внимательно следил за происходящим.

Траурный марш затих, гроб предали земле. Каждый бросил горсть земли, и люди медленно побрели к автобусам и автомобилям.

Проходя мимо Саранцева, генерал тихо сказал:

– Проводите меня до машины, подполковник. – У Саранцева что-то оборвалось внутри. Он не обладал теми качествами, что его покойный друг, и чувство страха ему было знакомо больше, чем мужество и храбрость. Ему всегда приходилось стоять за спиной Ефимова, но теперь этой защиты не существовало.

– Не надо нервничать, подполковник. – Генерал шел медленным размеренным шагом и смотрел вперед. – Ваш час пробил. Разве не этого вы хотели?

– Григорий был моим…

– Я знаю, кем он был. Если бы он не погиб, то сгнил бы за решеткой. Люди его профессии должны быть очень осмотрительны. Я не имею в виду следственную работу, которой покойный уделял слишком мало времени. Вы это и без меня знаете.

– Но мы… Вообще, конечно, я с вами согласен, но…

– Но тетрадку с признаниями Кузьмова вы по другой причине подбросили в секретариат министерства. Вы еще не до такой степени алчная личность. Вы готовы удовлетвориться погонами полковника и креслом начальника райотдела. Будут вам погоны, будет и кресло. Но для этого придется продолжить работу, начатую Ефимовым в одиночку.

– Но мы практически…

– Практически, Саранцев, вы являетесь соучастником убийства банкира Бронштейна в реанимационном отделении. Не дергайтесь. Если понадобится, то и свидетели найдутся. Если хотите сделать карьеру, то вам придется разделиться на две части. Мне нужны два Саранцева. Один на доске почета района, а другой никому не известный и не видимый боец. Ефимов не смог, учитесь на его ошибках, в академиях этому не учат. Обдумайте свое будущее. В среду в восемнадцать ноль-ноль будете ждать меня у могилы Ефимова. Помянем товарища и поговорим подробней. Здесь тихо. Удобное место для деловых встреч.

Генерал подошел к черной «Волге», сел в машину и уехал.

Саранцев оглянулся. Он видел, как его жена ведет под руку зареванную вдову.

– Ну, Ириша, теперь ты уже не будешь врать подружкам, что твой муж полковник.

Никто не слышал этих слов. Их говорил второй Саранцев, а первый подхватил вдову с другой стороны.

У Пушкинской площади Боровский велел шоферу остановиться. Генерал спустился в подземный переход и вышел на Тверскую со стороны «Известий», где его поджидал джип.

На заднем сиденье отдыхал Олег Кириллович Велихов, который также, как и генерал, возвращался с похорон.