Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук

Он собирался прислушаться к разговору путешественников, но тут Беркут, дожевал лепешку и нарушил молчание:

– Ты сегодня сам не свой, – заметил Шолох. – Все завидуешь?

«И, правда, отчего это я на себя не похож?» – хотел съязвить Регарди, но сдержался:

– Нет, конечно. Совсем не завидую. Просто немного волнуюсь, понятное дело.

Это было вранье – до последнего слова. Во-первых, он Беркуту завидовал. Жутко, страшно, с дикой, необузданной силой. Во-вторых, волновался он не «немного». Его покидал лучший, а, возможно, единственный друг, отчего привычное одиночество должно было приобрести новые масштабы. Это пугало.

– Потерпи, ты тоже туда попадешь, – ответил Шолох, истолковав его ответ по-своему. – Тебе не хватает терпения, мой друг. Вспомни, сколько пришлось ждать мне. Научись доверять иману. Он мудрый человек. Если хочешь…

Мальчишка продолжал говорить, напомнив Арлингу прежнего Беркута, однако внимание Регарди было неожиданно отвлечено зашедшими в таверну стражниками.

Что там говорил иман? Власти осматривали город в поисках места проведения боев? Похоже, так оно и было на самом деле.

– У вас только один вход в погреб? – сурово спросил хозяина один из стражей. У него был сильный южный акцент, выдававший в нем шибанские корни.

Впрочем, на хозяина его суровость не подействовала. Человек, который каждый день кормил керхов-кочевников, рискуя стать жертвой их переменчивого настроения и вспыльчивого характера, должен был иметь железные нервы.

– Один, – с вызовом ответил кучеяр, неспешно вытирая руки о халат. Арлинг повел носом, чувствуя, как к изобилию запахов, впитавшихся в ткань, добавляется еще один – острый аромат лука, который резал хозяин таверны незадолго до прихода стражи. Как же прав был иман, когда говорил, что по одежде можно узнать о человеке все, чем он занимался в последнее время. Она, как и волосы, отлично впитывали запахи, надолго сохраняя их и служа открытой книгой, которую просто нужно было уметь читать.

– А та дверь под лестницей с другой стороны? – не унимался стражник.

– К погребу отношения не имеет, – не задумываясь, отчеканил хозяин.

Арлингу было интересно, чем же закончится их перепалка, но тут Беркут повысил голос, привлекая внимание:

– Ведь правильно же говорят – люди, как две щепки в океане, – вздохнул он. – Встречаясь, сразу расходятся. Так и в Школе Белого Петуха…

Регарди согласно кивнул, снова уплыв мыслями в сторону стражников и хозяина.

– Ваш погреб соединяется с подвалом соседнего дома? – продолжал допрос человек с шибанским акцентом. Очевидно, он был главный, потому что остальные стражи порядка молча топтались на пороге.

– Да, господа уважаемые, – ответил хозяин, но дождавшись победного хмыканья шибанца, торжествующе протянул: – Если так можно назвать маленькое оконце для вентиляции. Наши подвалы нельзя объединить, потому что толщина стены между ними – пять салей. Такую не прокопаешь и за месяц.

– Нужно постоянно двигаться вперед, – прошептал Беркут, наклонившись к нему через стол. Арлингу пришлось приложить усилие, чтобы не вздрогнуть от неожиданности. – Постоянно ползти, словно маленький червячок. Понимаешь? И тогда все получится. Верь мне. Боги тоже начинали с обетов.

– Да бросьте вы, – усмехнулся хозяин. – Если бы в моем скромном заведении проводили знаменитые Бои Салаграна, мы бы с вами тут не разговаривали. Я бы быстро сгреб денежки и свалил куда-нибудь в Самрию, а с вами общались бы иначе – вежливо, обходительно и крайне любезно. От меня такого не дождетесь. Знаю я вашего брата. Только пиво бочками хлебать умеете.

Сарказм хозяина был очевиден, но, как ни странно, стражники не обиделись. Даже наоборот – загоготали, словно стая перелетных гусей, и принялись хлопать друг друга по плечам. Шутка хозяина пришлась им по душе.

– А ты молодец, – пробасил шибанец, с которого налет строгости слетел быстрее, чем ветер засыпал песком городские улицы. – Только мы твой подвал все равно осмотрим. Кстати, между нами. Я бы сам с удовольствием на этих боях побывал. Только туда, говорят, кого попало не пускают. А билеты стоят, как хорошая лошадь.

– Что верно, то верно, – вздохнул хозяин. – Ладно, мне скрывать нечего. Ступайте следом.

Они удалились, оставив Регарди в недоумении. Кучеяры всегда любили яркие зрелища, но чтобы выказывали столь явную симпатию к каким-то соревнованиям – такое он слышал впервые. Неравнодушие хозяина и стражников настораживало. Похоже, что Бои Салаграна завоевали немалую народную любовь, раз никого не смущал тот факт, что они были запрещены, а стражники, которые должны были не допустить их проведение, мечтали купить билетик. Все это было странно.

– Беспричинное рождение многообразия вещей следует считать великой тайной, – тихо произнес Беркут и коснулся его руки. – Ты слушаешь меня, Ар?

– Да, конечно, – спохватился Регарди, понимая, что Шолох снова застал его врасплох.

Если мальчишка спросит, о чем говорил, он пропал. Но, к счастью, Беркут лишь улыбнулся и предложил напоследок пройтись по апельсиновой роще. Время неизбежно подходило к концу, и им пора было возвращаться в школу. Арлинг не возражал. Ему и самому хотелось побыть с Шолохом подольше.

Однако, уже уходя из таверны, он не сдержал любопытства и прислушался к голосам стражи и хозяина, гулко раздававшимся из подвала. Впрочем, ничего нового они не сообщили. Старший стражник заинтересовался бочонком дарроманского вина без грузовых документов, и Бои Салаграна были забыты.

Только не Арлингом. Игры настолько плотно заняли его мысли, что когда они ненадолго присели под густой тенью апельсиновых крон, вопрос вырвался сам по себе:

– Ты что-нибудь слышал о Боях Салаграна?

Получилось нехорошо, потому что Беркут начал рассказывать о предстоящей дороге, и Арлинг его перебил.

– Извини, – смутился он, чувствуя себя крайне неловко.

– Да все в порядке, – усмехнулся Шолох. – Я давно понял, что ты меня не слушаешь. Наверное, так рассказываю. О боях? Хмм… А почему ты спросил?

– Все о них болтают, – уклончиво ответил Арлинг. – Да еще Сохо недавно в школе появлялся. Уговаривал имана принять участие. Тот отказался, конечно. Его сынок к нам не часто приходит, вот я и задумался, что это за бои. Может, ты что-нибудь знаешь?

– Только слухи, – улыбнулся Беркут. – Кому они интересны.

– Например? – проявил упрямство Регарди. – Какие слухи ты слышал?

– Сказочные, – вздохнул Шолох, подбирая с земли пахнущий солнцем и пылью апельсин. Его кожица еще сохраняла упругость и золотистый цвет, но внутри фрукт уже начал гнить. Арлинг хотел было предупредить Беркута, но тот с таким удовольствием принялся очищать оранжевый плод, что он промолчал, не желая портить ему настроение. Тем временем, кучеяр нехотя продолжил:

– Что там выступают самые сильные бойцы, приезжающие со всех сторон света – даже из Шибана и Арвакского царства. Что размер приза, который платят золотом, настолько велик, что победитель может позволить себе безбедно жить до конца жизни. Что устраивают эти бои крупные дельцы из жреческих кругов, которые делают на бойцах хорошие деньги. О том, что они вне закона, ты знаешь. Согдарийский канцлер запретил их лет пять назад. Рассказывают, будто один из его лучших генералов принял участие в последних соревнованиях, где нашел свою смерть. Мол, поэтому бои и запретили. Но я думаю, причина проста. Империи стало обидно, что столько денег утекает мимо ее казны, а урвать кусок не получается. Поэтому соревнования запретили. Может, оно и к лучшему. Поверь, Бои Салаграна ничем не отличаются от петушиных – жестоко, кроваво, бессмысленно. Каждый хозяин выращивает свою собственную птицу, надеясь, что она принесет ему богатство и обеспечит безбедную старость.