Второе Правило Волшебника - Терри Гудкайнд

— Ему дают те, кто покупает у него вещи, которые он производит.

— А у них откуда оно берется?

— Они тоже умеют делать какие-то вещи, и за них им тоже платят.

Чандален скептически усмехнулся:

— А почему они не меняются? Это же гораздо проще.

— Ну, по сути, это и есть обмен. Допустим, мне нужен твой лук, но у меня нет ничего, что нужно тебе. Я даю вместо этого деньги — такие кружочки из золота и серебра, а ты покупаешь на них то, что тебе необходимо.

— Деньги, — повторил Чандален, словно пробуя новое слово на вкус, и недоверчиво покачал головой. — Зачем же тогда людям работать? Почему бы им просто не пойти и не взять себе столько этих самых денег, сколько им нужно?

— Некоторые так и делают. Они добывают золото и серебро. Но это очень тяжелый труд. Золото трудно найти, и его надо выкапывать из-под земли. Именно потому, что золото — редкость, из него делают деньги. Если бы его было так же легко отыскать, как овес или песок, никто не стал бы на него меняться. Деньги потеряли бы цену, наша система обмена бы рухнула, и люди начали голодать.

Чандален нахмурился и остановился.

— А как выглядит это золото и серебро, о которых ты говоришь?

Кэлен не остановилась вместе с ним, и ему пришлось ускорить шаги, чтобы ее догнать.

— Золото… Помнишь медальон, который вождь бантаков отдал Племени Тины в знак мира? Вот он сделан из золота. — Чандален кивнул и понимающе хмыкнул. — Кстати, — на этот раз остановилась уже Кэлен. — Ты случайно не знаешь, откуда у бантаков столько золота?

— Еще бы! — отозвался Чандален, разглядывая черепичные крыши домов. — Это мы им даем.

— Что?! — воскликнула Кэлен и, схватив его за руку, развернула к себе. — Что значит «мы им даем»?

Чандален вздрогнул. Он не любил, когда ее рука — рука Исповедницы — касалась его. Если она вздумает освободить свою силу, его не спасет даже стальная броня, не то что тонкая волчья шкура. Кэлен убрала руку, и он вздохнул с явным облегчением.

— Чандален, а где Племя Тины берет столько золота?

Он посмотрел на нее, как на ребенка, который спросил, откуда берется грязь.

— Из ям, конечно. На севере наших владений, где земля каменистая и сухая, есть глубокие ямы. Там и лежит золото. Это плохое место. Воздух горячий и нездоровый. Если долго сидеть в этих ямах, умрешь. Золото лежит глубоко, на самом дне. Желтый металл. Слишком мягкий, чтобы делать из него оружие, поэтому нам он не нужен. — Чандален подтвердил свои слова пренебрежительным взмахом руки. — Но бантаки говорят, что духам их предков нравится смотреть на желтый металл, и поэтому мы разрешаем им приходить туда и лезть в ямы, чтобы они могли угодить своим духам, когда те приходят в наш мир.

— Чандален, а другие племена знают об этих ямах?

Он пожал плечами:

— Мы не пускаем к себе чужаков. И потом, я же говорю, для оружия этот металл слишком мягкий. Кому он нужен? Правда, бантакам он нравится, и они дают нам хорошие вещи за то, что мы разрешаем им его брать. Но даже они много не берут, потому что это очень плохое место. Никто не полезет туда по доброй воле, кроме бантаков, которым надо умилостивить своих предков.

Как ему объяснить, если он понятия не имеет об устройстве внешнего мира?

— Чандален, вы никогда не должны использовать это золото. — На лице его отразилось естественное непонимание человека, который уже объяснил, что это золото никому, кроме бантаков, не нужно. — Ты можешь думать, что оно бесполезно, но другие люди готовы убивать, чтобы завладеть им. Если кто-нибудь узнает, что на вашей земле есть золото, он сделает все, чтобы отнять его. Жажда золота лишает людей разума. Все люди Тины будут убиты.

Чандален выпрямился и гордо ударил себя в грудь.

— Я и мои воины защитим наше племя! Мы прогоним любых чужаков.

Кэлен обвела рукой сотни и сотни трупов, лежащих вокруг:

— А если их будет много? Если их будут тысячи? — Чандален плохо представлял себе количество людей, населяющих Срединные Земли. — Они не остановятся, пока не сметут вас.

Чандален проследил взглядом за ее рукой и нахмурился. Его самоуверенность улетучилась.

— Духи предков предупреждали нас, что нельзя никому говорить о ямах с нездоровым воздухом. Мы позволяем приходить туда только бантакам, и никому больше.

— Смотрите не забывайте об этом, — сказала Кэлен, — иначе многим захочется его отнять.

— Плохо брать то, что тебе не принадлежит, — назидательно произнес Чандален, и Кэлен сокрушенно вздохнула. — Если я сделаю лук для обмена, все будут знать, что это моя работа, потому что это будет очень хороший лук. Если кто-нибудь отнимет его, каждый поймет, где он его взял. Вора поймают и заставят вернуть мне лук. А деньги? Разве можно определить, кому они принадлежали раньше?

Кэлен ломала голову, как объяснить Чандалену такие вещи. Впрочем, это помогало хотя бы не смотреть по сторонам. Улица, по которой они шли, была буквально усеяна трупами.

— Действительно, трудно. Поэтому люди тщательно охраняют свои деньги, и наказание за воровство бывает весьма суровым.

— Что значит — суровым?

— Если человек украл немного, его держат под замком в тесном помещении до тех пор, пока его семья не возместит украденное. И то считается, что в этом случае вору повезло.

— Под замком? А что это?

— Замок — это такой способ запирать двери. Каменные комнаты, куда сажают воров, не могут открываться изнутри, потому что на двери есть замок, и у тебя должен быть ключ, причем строго определенный, чтобы его открыть.

Чандален бросил настороженный взгляд в боковую улочку, где была ювелирная лавка, но ничего подозрительного не увидел.

— Я бы скорее умер, чем сидеть под замком в каменном доме.

— Если вор украл слишком много и ему не повезло, именно это с ним и происходит.

Чандален недоверчиво хмыкнул. Похоже, такой уклад жизни представлялся ему неэффективным.

— Наш способ лучше. Каждый делает то, что ему нужно, и не надо никаких ремесел. Мы вымениваем только очень немногие вещи.

— На самом деле вы делаете то же самое, что и эти люди, Чандален, хотя и не сознаете этого.

— Нет. У нас каждый умеет делать много вещей. И своих детей мы учим тому же.

— У тебя тоже есть ремесло, Чандален, — возразила Кэлен. — Ты охотник, вернее, ты защищаешь племя. — Она вновь показала на мертвых солдат. — Эти люди — солдаты. Их ремесло такое же, как твое: защищать свой народ. Ты сильный, умелый воин, хорошо владеющий копьем и луком, умеющий раскрывать и предупреждать замыслы врага. Ты посвятил этому жизнь. Ты такой же солдат, как они.

Чандален задумался.

— Но это же только я. — Он остановился, чтобы стряхнуть со снегоступа налипший снег. — Потому что я сильный и мудрый. У других моих соплеменников ремесла нет.