Волки Кальи - Стивен Кинг

Две молодые пары, одна компания, идут навстречу. Парниздоровые, они могут размазать Ленни по тротуару, и, возможно, вдвоем справятсяи с Джорджем, но сейчас на их лицах читается отвращение и им хочется как можнобыстрее увести своих девушек от облевавшегося Каллагэна.

— Он немного перебрал, — говорит Джордж, сочувственноулыбаясь, — вот его и вывернуло. Иной раз такое случается даже с лучшими изнас.

«Они — Братья Гитлеры! — пытается крикнуть Каллагэн. — Этидвое — Братья Гитлеры! Они убили моего друга и теперь собираются убить меня!Вызовите полицию!» Но с губ не срывается ни слова, разве что какие-тонечленораздельные звуки, и обе пары проходят мимо. А Джордж и Ленни тащат егопо Второй авеню, в квартале между Сорок Шестой и Сорок Седьмой улицами. Егоноги едва касаются тротуара. Его «швейцарский гамбургер» из ресторана «Чав-Чав»дымится на рубашке. Господи, он улавливает даже запах горчицы, которой помазалгамбургер.

— Дай мне взглянуть на его руку, — говорит Джордж, когда ониприближаются к перекрестку, и когда Ленни хватает левую руку Каллагэна,добавляет. — Нет, придурок, на другую.

Ленни поднимает его правую руку. Каллагэн не можетостановить его, даже если б и попытался. Нижняя часть живота наполнена горячим,влажным цементом. Желудок тем временем поднялся к самому горлу и дрожит там,как какой-то маленький, перепуганный зверек.

Джордж смотрит на шрам на правой руке Каллагэна и кивает.

— Да, это он, все так. Но убедиться никогда не вредно. А ну,шевелись, перебирай ногами. Быстро, быстро.

Дойдя до Сорок седьмой улицы, они поворачивают к Первойавеню. Далеко впереди пятно яркого белого света: «Дом». Видно даже несколькофигур с поникшими плечами, мужчины стоят на углу, курят и о чем-то говорят. «Я,возможно, даже знаю некоторых из них, — думает он. — Черт, наверняка знаю».

Но до «Дома» они не доходят. Отшагав лишь четверть кварталамежду Второй и Первой авеню, Джордж тащит его в дверную арку пустующегомагазина с надписью в обоих витринах: «ПРОДАЕТСЯ ИЛИ СДАЕТСЯ В АРЕНДУ». Ленникружит вокруг них, как тявкающий терьер вокруг двух медленно бредущих коров.

— Я собираюсь тобой заняться, радетель ниггеров, — напеваетон. — Мы разобрались с тысячью таких, как ты, разберемся с миллионом, порежемвсех ниггеров и их радетелей, это из песни, которую я пишу, песни, котораяназывается «УБЕЙ ВСЕХ ЛЮБЯЩИХ НИГГЕРОВ ПИДОРОВ». Я собираюсь отослать ее МерлюХаггарду, он — лучший, он сказал, что всех хиппи надо утопить в их собственномдерьме, отошлю этому гребаному Мерлю, напишу ему, что у меня есть «мустанг 380»и «люгер» Германа Геринга, ты это знаешь, радетель ниггеров?

— Заткнись, маленький мудозвон, — говорит Джордж, нопо-доброму, достает из кармана кольцо с ключами, находит нужный, вставляет взамочную скважину, поворачивает. Каллагэн думает: «Для него Ленни — радио,которое постоянно играет в авторемонтной мастерской или на кухне ресторанабыстрого обслуживания, он и не слышит слов, это всего лишь привычный шумовойфон».

— Да, Норт, — соглашается Ленни и продолжает. — Гребанный«люгер» гребаного Геринга, все так, и я могу отстрелить из него твои гребаныеяйца, потому что мы знаем правду, знаем, во что превращают страну такиерадетели ниггеров, как ты, правда, Норт?

— Я же предупреждал, никаких имен, — бурчит Джордж-Норт, ноосуждения в голосе нет и Каллагэн знает, почему: он никогда не сможет назватьэти имена полиции, если все пойдет по плану этих садистов.

— Извини, Норт, но именно вы, гребанные радетели негров,именно вы, гребанные еврейские интеллектуалы поганите нашу страну, вот я ихочу, чтобы ты думал об этом, когда я буду вытаскивать твои гребаные яйца изтвоей гребаной мошон…

— Слушай, угомонись! — все также беззлобно просит здоровяк.

Дверь открывается. Джордж-Норт вталкивает Каллагэна впустующий магазин. Внутри пахнет отбеливателем, мылом, крахмалом. Из двух стенторчат провода и трубы. Он видит на стене более чистые прямоугольники, там, гдестояли стиральные машины и сушилки. Понимает, что здесь был не магазин, апрачечная. На полу надпись, которую он едва разбирает в полумраке «ПРАЧЕЧНАЯ„БУХТА ЧЕРЕПАХИ“. ВЫ СТИРАЕТЕ ИЛИ МЫ СТИРАЕМ, ВСЕ РАВНО БЕЛЬЕ БУДЕТ ЧИСТЫМ!»

«Белье будет чистым», — повторяет про себя Каллагэн иповорачивается к ним. Не удивляется, увидев, что Джордж/Норт нацелил на негопистолет. Не «люгер» Германа Геринга, скорее дешевка 32-го калибра, какую можнокупить в каком-нибудь баре в жилых кварталах города, но Каллагэн уверен, чтострелять он стреляет. Джордж-Норт открывает висящий на животе рюкзак, неотрывая глаз от Каллагэна, он делал это и раньше, они оба делали, они — матерыеволки, за которыми тянется долгий кровавый след, и достает оттуда кольцоширокой изоляционной ленты. Каллагэн вспоминает, как Люп как-то сказал, что безизоляционной ленты Америка не протянет и недели. «Секретное оружие», — так онее называл. Джордж-Норт передает ленту Ленни, который берет ее и подскакивает кКаллагэну, все с той же тараканьей скоростью.

— Руки за спину, радетель ниггеров, — приказывает Ленни.

Руки Каллагэна по-прежнему висят, как плети.

Джордж-Норт чуть опускает пистолет.

— Делай, что тебе говорят, святоша, а не то получишь пулю вживот. Будет очень больно, это я тебе обещаю.

Каллагэн подчиняется. У него нет выбора. Ленни шныряет емуза спину.

— Сведи их вместе, радетель ниггеров, — говорит Ленни. — Илиты не знаешь, как это делается? Или ты не смотришь кино? — и смеется, какбезумец.

Каллагэн сводит запястья. Слышится противный скрежет, этоЛенни отдирает конец изоляционной ленты и начинает обматывать руки Каллагэна.Он стоит, вдыхая запахи мыла, отбеливателя и легкий аромат умягчителя ткани.

— Кто вас нанял? — спрашивает он Джорджа-Норта. — Слугизакона?

Джордж-Норт не отвечает, но Каллагэну кажется, что онувидел, как дернулись его глаза. Мимо темных витрин магазина, подчиняясьсигналам светофора, проезжают автомобили, спешат редкие пешеходы. Что будет,если он закричит? Ответ ему известен, не так ли? Библия говорит, что священники левит прошли мимо раненого человека и не услышали его криков, «самаритянин женекто… увидев его, сжалился».[51] Каллагэну нужен добрый самаритянин, да тольков Нью-Йорке они в дефиците.

— У них красные глаза, Норт?

Глаза Норта вновь дергаются, но ствол его пистолета на целенна живот Каллагэна и рука тверда.

— Они ездят на больших, красивых автомобилях? Ездят, не такли? И сколько, ты думаешь, дадут за твою жизнь и за жизнь этого шибздика, кактолько…