Несравненное право - Вера Камша

Бородой Баадука, подножием Трона Творца и кровью любимого сына клянусь, что мысли мои чисты и рука не держит ножа. Да пребудет мир между нами, пока не обезглавлена змея Прошлого.

Я сказал, а ты выслушал.

Писано в 8-й день Третьего месяца 985 года[116]».

Печать Майхуб приложил свою тайную. Лев, рассекающий мечом леопарда.

— Похоже, ты уже решил, — поднялся с места Эрик, — разубеждать тебя бесполезно, хотя лично я этому шелковому убийце не верю.

— То, о чем он пишет, глупые, цветистые сказки, — пожал плечами Максимилиан, — за кого нас принимает этот атэв?

— За людей, способных видеть дальше собственного носа, — взорвался герцог. — Вы, Ваше Высокопреосвященство, годами читаете себе и другим сказки ничуть не лучше этих, а ты, Эрик, уж прости меня, вообще не признаешь того, чего не видел лично… Думаю, те, кто не был в Башне Альбатроса, тоже не поверят, что три десятка вооруженных маринеров ничего не могли поделать с тарскийским колдуном…

— Я не о том, — с досадой махнул рукой старик, — а об этом проклятом атэве. Налюбовался я на них…

— Так ведь и они, — улыбнулся одними глазами Рене, — на таких, как ты, налюбовались. Вижу, все остаются при своем, жаль…

Кардинал Максимилиан что-то хотел сказать, но передумал, и они с Эриком с достоинством вышли.

— Шани, ты тоже считаешь, что Майхуб лжет? Ты как-то странно отмалчивался.

Граф Гардани поднял темную бровь:

— Сказано же, что лучше не спорить с клириками и стариками, хотя эти еще из лучших. Заметь, они живут как кошка с собакой. Эрик не любит Церковь, а Максимилиана раздражают ваши, как он выражается, суеверия. Но ради Майхуба они отложили свои распри… Почему бы вам с калифом не последовать их примеру, ведь речь идет о гораздо большем? Но ты, по-моему, понял атэва лучше, чем все мы.

— В послании атэвского владыки, — сообщил незамедлительно обнаруживший свое присутствие Жан-Флорентин, — безусловно, присутствуют весьма интересные места. К сожалению, мы очень плохо знаем историю Сура, а там, без сомнения, имели место примечательные события.

— Я не так уж хорошо знаю этот народ, хотя мне приходилось бывать и там, — Рене задумчиво потер лоб, — но южных легенд я наслушался достаточно, и вот что я вам скажу. В половине атэвских легенд героя неправедно изгоняют, он бежит за Свинцовые горы и встречает самых разных тварей, которые помогают ему отомстить. Храмы из нефрита в их сказках тоже сплошь и рядом присутствуют, равно как и триединые и семиединые жрецы… Видно, до Баадука там молились чему-то подобному и до конца не забыли, как мы не забыли Великих Братьев. Так что зачин, я думаю, можно отбросить.

— И что у нас тогда остается, — вздохнул Шани, — мудрец-клятвоотступник и три Зла, им причиненных… У меня мелькнула было какая-то мысль, но потом все опять запуталось.

— Надо отбросить невозможное, — посоветовал философский жаб, — и тогда у нас останется истина, какой бы невероятной она ни казалась. Главное, найти точку отсчета, с которой мы начнем строить систему наших доказательств.

— Уймись, Жан, — вздохнул Рене, — лично мне из всей этой шелухи в глаза бросилось то, что в Сером море творится неладное. Я заходил дальше атэвских мореходов, — Рене дерзко взглянул в глаза Гардани, — и готов поклясться, что там действительно не все чисто.

— Так вот где поседел Счастливчик Рене…

— Именно. Я не люблю вспоминать тот поход. Все, кроме меня, погибли, я спасся чудом. Кто или что не пускает корабли дальше некоей черты, ни я, ни кто другой не знает. Может быть, там и вправду засел этот самый клятвопреступник, совративший одного из богов.

— Это вполне вероятно, — встрял жаб, — так как грань, отделяющая богов от прочих мыслящих и чувствующих созданий, отнюдь не столь непреодолима, как внушают религиозные догматы. Если потенциально мы, — жаб поднял лапу, — равны богам, то и боги потенциально обладают теми же слабостями, что и мы.

— Ты полагаешь, — Шандер выглядел несколько обескураженным, — что под «Небесными воителями» Майхуб подразумевает тех, кого раньше называли богами?

— Майхуб — последователь Баадука, — кивнул Рене, — а они, как и наши клирики, почитают единого Творца, а все остальные силы числят или в его слугах, или во врагах. Взбунтовавшийся и поверженный своими собратьями древний бог, то ли заточенный в северных горах, то ли туда сбежавший, — разве тебе это ни о чем не напоминает?

— Ройгу?!

— Разумеется, так как он обладает всеми теми признаками, на которых основывается описание, — подтвердил жаб, хотя его никто не спрашивал.

— И Ройгу как-то связан с тем, что находится в Сером море, — медленно проговорил Рене Аррой. — А это значит, что если даже мы справимся с Михаем Годоем, опасность никуда не исчезнет. Майхуб это понимает, вот почему он протягивает нам руку. Если мы выживем, нужно будет разузнать, что же там творится…

— Разузнавать, разумеется, будешь ты, — вздохнул Шандер.

— Вряд ли кто-то еще сможет это сделать, — махнул рукой Рене, — но не оставлять же нам корни зла… Один раз такое уже сделали. Причем недоглядели боги, а расхлебываем мы…

— Задачи нужно решать последовательно, — жаб явно был недоволен, — экспедиция в Серое море может состояться лишь после победы над Ройгу. К тому же ты еще не решил, что делать с письмом калифа.

— Отчего ж не решил, — Рене Аррой улыбнулся, — я принимаю его помощь. Я напишу Майхубу, а Иоганн отвезет мое письмо и… Пожалуй, нужно ему вернуть кое-какие драгоценности. Негоже уступать атэвам в щедрости!

2229 год от В.И.

7-й день месяца Дракона.

Фронтера. Ласковая пуща

— Этот подвиг ставит графа Шандера в один ряд с величайшими героями, — Луи Арцийский возбужденно стиснул руку Лупе, — но мы отомстим за всех. И за Гардани, и за Стефана, и за эту девушку. Клянусь тебе, пока я жив, я не опущу оружия!

Лупе ласково и печально смотрела на принца. Как же он молод и искренен. Убить Годоя… Вряд ли это под силу кому-нибудь, кроме Рене, но, даже если они победят, мертвые останутся мертвыми. Леопина вспомнила последнюю встречу с Шандером. Он стал для нее всем, а она, она даже не почувствовала, когда граф умирал. Арциец был похож на Шани. Тот, наверное, был таким, когда влюбился в свою Ванду, — молодым, отважным, свято уверенным, что все в конце концов будет хорошо.

Интересно, поняли бы они друг друга, если бы встретились раньше? Вряд ли… Ее в юности привлекал внешний блеск и красивые слова, а Шани, Шани искал нежное и беззащитное создание, напрочь лишенное кокетства. Потери и разочарования сделали их другими, и эти другие поняли и приняли друг друга. Лупе не сомневалась, что с Шандером она обрела бы счастье, но он ушел и не вернулся. У него нет даже могилы, а теперь судьба свела ее с этим юношей, который вполне мог быть младшим братом Шани Гардани. Они так похожи, только глаза у Шани темно-карие, почти черные, а у Луи темно-синие, как вечернее небо.