Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

После того как я закончила свое выступление, американские журналисты, сопровождавшие меня в этой поездке, принялись активно обсуждать, не слишком ли резко я общалась с руководителями региона. Я же гадала, последуют ли с их стороны какие-либо практические действия.

На следующий день, когда демонстрации в Тунисе достигли апогея, Бен Али бежал из страны и укрылся в Саудовской Аравии. Протесты, которые начались с конфликта из-за фруктовой тележки, переросли в полнокровную революцию. Я не ожидала, что события, которые продемонстрируют правоту моего предостережения относительно «режимов, тонущих в песке», произойдут так быстро и так внезапно, но теперь мое заявление было сложно оспорить. Несмотря на всю значимость этих событий, никто из нас не ожидал того, что произойдет в дальнейшем.

* * *

Протесты в Тунисе получили весьма широкий отклик во всем арабском мире. Благодаря спутниковому телевидению и социальным сетям молодые люди в странах Ближнего Востока и Северной Африки оказались в первых рядах народных выступлений, которые уже смели режим Бен Али. Успех придал смелости протестующим, и они обратились к критике своих правительств, публично призывая к переменам в своих странах. Ведь многое из того, что спровоцировало смену режима в Тунисе, было присуще и остальной части региона. Это, в первую очередь, касалось коррупции и практики репрессий.

25 января акция протеста против жестких методов, практиковавшихся полицией, переросла в Каире в массовые демонстрации, направленные против авторитарного режима Хосни Мубарака. Десятки тысяч египтян заняли площадь Тахрир в центре города и противостояли полиции, которая вынуждала их разойтись. День за днем людей на площади становилось все больше, они сосредоточили свои усилия на главной цели — добиться отстранения Мубарака от власти.

Я знала Мубарака и его жену Сюзанну на протяжении почти двадцати лет. Он был кадровым офицером ВВС, который, сделав карьеру, стал вице-президентом при Анваре Садате, египетском руководителе, который управлял страной во время «войны Судного дня» с Израилем в 1973 году, а позже подписал Кэмп-Дэвидские соглашения. Мубарак был ранен во время нападения экстремистов, которые убили Садата в 1981 году. Он выжил, стал президентом и усилил давление на исламистов и других представителей оппозиционных кругов. В течение следующих трех десятилетий он правил Египтом подобно фараону, пользуясь практически абсолютной властью.

Все эти годы я поддерживала связь с Мубараком. Я по достоинству оценила его последовательную поддержку Кэмп-Дэвидских соглашений и решения палестино-израильского конфликта путем создания двух государств. Он прилагал гораздо больше усилий, чем любой другой арабский лидер, чтобы убедить Ясира Арафата согласиться на мирное соглашение, предложенное моим мужем в 2000 году. Однако, несмотря на его сотрудничество с Соединенными Штатами по ключевым стратегическим вопросам, было обидно, что после стольких лет нахождения у власти он по-прежнему лишал египетский народ многих основных свобод и прав человека. Более того, он весьма неумело управлял экономикой страны. В период правления Мубарака власти Египта, которого историки называли не иначе как «житницей Средиземноморья», стремясь накормить народ, превратили страну в крупнейшего в мире импортера пшеницы.

В мае 2009 года из-за невыясненных проблем со здоровьем скончался двенадцатилетний внук Мубарака. Казалось, что эта потеря сломила стареющего лидера. Когда я позвонила Сюзанне Мубарак, чтобы выразить свои соболезнования, она сообщила мне, что мальчик был «лучшим другом президента».

Протесты в Египте поставили администрацию президента Обамы в щекотливое положение. Мубарак был ключевым, стратегическим союзником США на протяжении десятилетий, однако симпатии американцев были на стороне молодых людей, которые требовали «хлеба, свободы и уважения». Отвечая на вопросы журналистов об акции протеста в тот первый день, я стремилась дать оценку, которая отражала бы наши интересы и ценности, а также подчеркнула неопределенность ситуации и не разжигала возникший конфликт.

— Мы поддерживаем фундаментальные права на свободу выражения и собраний для всех людей, и мы настоятельно призываем все стороны проявлять сдержанность и воздерживаться от насилия, — сказала я. — Наряду с этим мы считаем, что египетское правительство достаточно стабильно и ищет способы удовлетворить законные потребности и интересы египетского народа.

Конечно же, режим был далеко не «стабильным», но мало кто из наблюдателей мог предвидеть, насколько хрупким он окажется на самом деле.

28 января президент Обама принял в Ситуационном центре Белого дома участие в совещании группы по национальной безопасности и обратился к нам за рекомендациями в связи с событиями в Египте. Дебаты не утихали. Мы вновь обратились к тем вопросам, которые стояли перед политическим руководством США в течение нескольких поколений: как нам следует обеспечить баланс стратегических интересов в отношении основных ценностей? Можем ли мы успешно влиять на внутреннюю политику других стран и способствовать продвижению идей демократии там, где она прежде никогда не существовала, без каких-либо негативных последствий? Что это значит: избрать правильный курс в истории? Подобные дебаты не утихали на протяжении всей «арабской весны».

Как и многие другие молодые люди во всем мире, некоторые помощники президента Обамы в Белом доме, глядя по телевидению на сцены с площади Тахрир, искренне сочувствовали драматизму ситуации и идеализму ее участников. Они отождествляли себя с молодыми участниками протестных акций в Египте, которые также питали надежды на демократию и также владели технологическими знаниями. Действительно, американцы всех возрастов и политических убеждений были поражены тем, как люди, так долго жившие под гнетом репрессий, наконец отважились потребовать свои законные права и не устрашились чрезмерного применения к ним силы со стороны властей. Я полностью разделяла их чувства. Это был весьма волнующий момент. Однако я наряду с вице-президентом Байденом, министром обороны Бобом Гейтсом и советником по национальной безопасности Томом Донилоном была обеспокоена тем, чтобы не создалось впечатления, будто мы отталкиваем от себя своего давнего партнера, оставляем Египет, Израиль, Иорданию и другие страны региона один на один с неопределенным и опасным будущим.

Аргументы в пользу того, чтобы Америка встала на сторону протестующих, выходили за рамки чистого идеализма. Борьба во имя демократии и прав человека была основой нашего мирового лидерства в течение более чем полувека. Да, иногда мы компрометировали нашу приверженность идеалам ради стратегических интересов и интересов безопасности. Примером такого поведения можно считать поддержку сомнительных антикоммунистических диктаторов в период холодной войны с весьма неоднозначными результатами. Но было сложно пойти на подобный компромисс в то время, как египетский народ требовал своих законных прав и возможностей, которых он и все другие народы были достойны. Если раньше была возможность оказывать содействие Мубараку, который поддерживал мир и развивал сотрудничество с Израилем и преследовал террористов, то теперь невозможно было игнорировать тот факт, что он наряду с этим был также деспотичным самодержавцем, который руководил коррумпированным и изжившим себя режимом.