Папина содержанка - Дарья Десса

– хитро улыбнулась мажорка. Дважды мне объяснять не пришлось. Я схватил ткань и поспешил занять место возле её ног. Хорошо, летели мы в бизнес-классе, и здесь пространства между рядами кресел достаточно. Когда стянул с Максим джинсы вместе с трусиками, её нежное хозяйство, как сразу понял, уже ожидало меня в пульсирующем нетерпении.

Глава 95

«Дамы и господа! Наш самолет совершил посадку в международном аэропорту Шереметьево…» – слушая эти чудесные слова, я сладко потянулся. Наконец-то закончилось это длинное путешествие, которое подарило мне столько сладких моментов рядом с любимой! И ей, кажется, тоже. Вон с какой удовлетворенной мордочкой сидит. Ещё бы! Если мне досталось за время полета кончить трижды, то я превратил клитор мажорки в леденец целых пять раз и даже собирался сделать это в шестой, но Максим, мягко меня отодвинув, сказала с усмешкой:

– Сашка, оставь для дома что-нибудь! Ты маньяк какой-то прямо!

– Я же не виноват, что мне твоя киска так сильно нравится, – сказал я.

– Радует, что ты меня прямо в самолете не затрахал до полусмерти, – в том же ироничном стиле сказала Максим.

– У тебя ещё одна дырочка имеется, но ты меня к ней не допустила, – недовольно пробурчал я.

– Потому что гигиену нужно блюсти, юноша, – менторским тоном заявила Максим. – Где бы мы с тобой там принимали душ и всё прочее? А?

– Что верно, то верно, – согласился я.

Потом мы вышли на трап, глотнули свежего московского воздуха вперемешку с запахами резины, краски и сгоревшего авиационного керосина, и отправились к автобусу, терпеливо ожидавшему нас внизу. За этим последовал путь в ту самую гостиницу, из которой мы выехали несколько дней назад. Я при этом, уж не знаю, как мажорка и тем более наши японцы, но чувствовал себя отдохнувшим. Так, словно в отпуске побывал, а не в вынужденной командировке. Правда, из-за смены временных поясов сильно хотелось спать, но в общем мне очень понравилось и уже прямо сейчас хотелось повторить. Только чтобы без всяких там тайских проституток и их «господина».

– Максим, а как ты думаешь, он в бега не ударится? Не свалит ещё куда-нибудь подальше от нас? – спросил я, имея в виду Альберта Романовича, естественно.

– Сильно сомневаюсь, – ответила мажорка. – У нас на него компромат, и он прекрасно знает тех людей, с которыми свой клуб основывал. Те предательства не прощают. Да что там! Они даже маленькой ошибки не забудут, а тут такое. Выложил, понимаешь, всю подноготную. Кстати, нам надо с тобой сесть и как следует подумать, что делать дальше. С кондачка соваться на встречу тех господ – слишком рискованно.

– Это ты верно заметила. Слушай, а может, пора сообщить Светлане Николаевне, что наша миссия удалась? И ещё рассказать о покушении? – спросил я.

– Первое правильно, второе нет, – ответила Максим. – Да, я ей сейчас позвоню и скажу, что отчим дал нам нужные деньги. Насчет покушений… Ты помнишь, что я тебе раньше сказала? Она будет сильно волноваться, станет вмешиваться, попытается нас защитить. Это спутает нам все планы. Так что нет, пусть пока остаётся в неведении. Когда-нибудь я ей расскажу, но не теперь.

Мы добрались до гостиницы, и первыми в номер, конечно же, вошли японцы. Они так и следовали за нами двумя тенями, не встревая в разговоры, но зорко наблюдая за происходящим вокруг. Да наверное, они могли бы теперь и расслабиться. На нас покушений вроде никто больше не планировал. Ну, или киллеры потеряли нас окончательно. В самом деле: непросто отыскать в Москве двух людей, которые перемещаются с такой лихорадочной скоростью, притом кажется, будто совершенно хаотично.

В отеле мы с Максим приняли душ, как следует выспались, притом не стали даже баловаться, поскольку слишком переусердствовали с оральными ласками на борту авиалайнера. Да и времени уже не было: до встречи в штабе секс-клуба «М.И.Р.» со странным названием «Пьяная малина» оставалось совсем немного. Так что единственное, на что мы потратили ещё около часа, – это на обед, доставленный в номер. Японцы рекомендовали в ресторан на первом этаже не спускаться. Те, кто за нами охотится, могли узнать об этом месте.

– Здравствуй, мама, – это мажорка звонит Светлане Николаевне сообщить, что мы вернулись, и у нас всё хорошо. Пока они говорили, я подумал: как это непросто, наверное, чужую женщину, пусть даже и родную тётку, называть мамой. Это ведь слово такое… сакральное, особенное. Его можно говорить лишь тому человеку, который с тобой связан невидимыми, но очень прочными нитями души. А тётя, она ведь никогда настоящей мамой не станет, как бы ни старалась.

Пока размышлял над этой темой, вспомнил о собственной матери, с которой последний раз общался… Уже не помню, когда. Хотя нет, это было перед тем, как мы поехали к той несчастной девушке, Ольге Бахиной. Да, нужно иметь совесть. Мама нам помогла. Потому взял телефон и вышел в коридор. Мой разговор с родительницей был кратким. Всё боялся, что меня вычислят, хотя давно уже и сим-карту оформил другую, но мало ли? Кто знает возможности киллеров и особенно тех, чья рука их направляет? Мама беспокоилась, конечно. Но мы вместе порадовались тому, что отец вышел из комы и уверенно идёт на поправку, а потом я, пообещав перезвонить в ближайшее время, закончил разговор и вернулся в номер.

– Насколько понимаю, своих матерей мы успокоили, верно? – улыбнулась Максим, увидев меня с телефоном в руке. Я кивнул в ответ. – Вот и хорошо. Присаживайся, Петька, будем думать.

– Почему Петька?

– Потому как я типа Василий Иваныч.

– Это кто?

Максим уставилась на меня такими глазами, словно я на святое покусился.

– Ты что же, друг мой ситный, классику советского кинематографа не смотрел и книжку не читал?

– Да о чем ты вообще? – продолжаю делано удивляться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Господи, куда катится этот мир! – хлопнула себя по лбу мажорка. – Товарища Чапаева все позабыли! Героя Гражданской войны!

– А хочешь парадокс? – спрашиваю её.

– Ну давай, неуч, – кивает Максим.

– Вот когда говорят про Чапаева, то он – герой и всё такое. Про Котовского ещё, Будённого, Тухачевского. А можешь ты назвать хотя бы парочку военачальников из Белой гвардии, которых так называют? Героями Гражданской то есть?

– Ведь ты прав, – замечает мажорка.