Плесните любви, пожалуйста! - Джеки Коллинз

Но Эшли, не подозревая о том, в какой важный момент она вторгается в сон мужа, решительно тряхнула его за плечо. Застонав, Тей приоткрыл один глаз.

– Ты чего, Конфетка? Что случилось?

– Яхта качается, – слабым голосом пробормотала Эшли. – Меня тошнит.

Тей резко сел. До него сразу же донесся стук водяных капель по иллюминатору, за которым в непроглядной мгле одна за одной вспыхивали голубоватые молнии.

– Это просто дождь, Конфетка, – объяснил он и сладко зевнул. – Просто дождь. Ну и ветер немного поднялся. Не бойся, мы не утонем.

– Меня тошнит, правда!.. – повторила Эшли.

– Ну, хочешь, я подержу твою голову над унитазом, когда ты будешь э-э… в общем, если тебя вырвет?

– Нет, спасибо, – сердито отозвалась она. – Я не собираюсь блевать, меня просто тошнит. Тошнит, понимаешь?

– А-а, это называется «морская болезнь», – пояснил Тей. – Это оттого, что яхта немного раскачивается. Не волнуйся, скоро все пройдет.

– Ты-то откуда знаешь? – с подозрением осведомилась Эшли.

– Я читал в книгах, – сказал Тей. – Когда начинается шторм и судно начинает качать на волнах, многие… э-э… неподготовленные люди чувствуют тошноту и головокружение, но это совершенно не опасно! Ложись-ка лучше обратно, прижмись ко мне и постарайся заснуть, о’кей? Вот увидишь, завтра все пройдет.

К огромному удивлению Тея, Эшли его послушалась.

Послушалась чуть не впервые за шесть лет их совместной жизни.

* * *

Сьерра никак не могла уснуть. Ее перевозбужденный мозг лихорадочно работал, и она была не в силах избавиться от переполнявших голову мыслей.

Похоже, в Нью-Йорке назревал крупный сексуальный скандал. Неужели Хэммонд заставит ее стоять рядом, когда он будет выступать по телевизору, принося лживые извинения соблазненной им девушке и ее родителям? Да запросто!.. Хорошая жена – послушная жена. Послушная и глупая – та, которая мирится с бесконечными супружескими изменами и принимает сторону мужа, несмотря ни на что.

Возможен был и другой вариант. Хэммонд мог обратиться к специалистам – к людям, которые изрядно поднаторели в искусстве «минимизации ущерба». Они сделают так, чтобы любые обвинения, которые девушка могла выдвинуть против Хэммонда, выглядели сомнительными и не вызывающими доверия. Потом девушка или ее родители получат некоторую сумму отступных, и на этом все закончится. Никаких появлений на телеэкране, никаких извинений и лживых заверений, никаких последствий для карьеры. На политическом фронте снова наступит тишь да гладь.

Правда, оставалась еще Рэдикал, с которой тоже нужно было что-то делать. Дочь Хэммонда Сьерре было жаль, но она не могла не признать, что в данном случае они имеют дело с трудным (если не сказать хуже) подростком. Рэдикал ненавидела своего отца так же сильно, как он ненавидел ее.

Сьерра вздохнула. Здесь она мало что могла сделать. Оставалось только надеяться, что Хэммонд не будет слишком жесток к дочери и не упечет ее в какое-нибудь специализированное учреждение, вроде частной клиники для несовершеннолетних наркоманов.

Потом ее мысли снова обратились к Флинну, к человеку, которого она любила и с которым не могла быть вместе. Ах, если бы только Хэммонд согласился с ней развестись! На это, однако, не стоило даже надеяться.

Как много неразрешимых проблем! Слишком много!

За иллюминаторами ревел шторм, сверкали молнии, яхта тяжело раскачивалась, но Сьерра этого почти не замечала.

А кстати, где Хэммонд?..

В постели его не было, в ванной тоже. Значит, он куда-то ушел.

Куда?

Она не знала и не хотела знать. Пожалуй, если бы утром ей сообщили, что муж поскользнулся на мокрой палубе и свалился за борт, Сьерра не испытала бы ничего, кроме облегчения, но и на это рассчитывать тоже не приходилось. Похоже, удача окончательно от нее отвернулась.

* * *

Джероми чувствовал, как внутри у него все ходит ходуном, желудок подкатывает к горлу, а рот заполняется желчью. Его тошнило, голова кружилась, в глазах темнело, но он боялся даже встать с постели и дойти до туалета – так сильно раскачивалась под ногами в одночасье ставшая очень ненадежной палуба «Бьянки». А хуже всего было то, что Люка продолжал спать спокойно, как у себя дома. Значит, ему действительно все равно. Ему наплевать, что его партнер вот-вот умрет!

В конце концов Джероми все же превозмог себя и, кое-как добравшись до ванной комнаты, рухнул на пол рядом с унитазом. Яхта как сумасшедшая кренилась то на один, то на другой борт, снаружи доносились рев ветра и раскаты грома, и Джероми каждый раз испуганно вздрагивал. Как-то на юге Франции он и его знакомый катались на парусной яхте по Средиземному морю и тоже попали в шторм. Джероми до сих пор помнил, как плохо ему тогда было, но тошнота, которую он испытывал сейчас, была стократ сильнее.

Прислонившись виском к холодному белому фаянсу, Джероми молился, чтобы скорее настало утро.

* * *

– Все в порядке, – сказал Клифф Лори, которая в испуге прижалась к нему. – Это просто гроза. Не бойся, яхта выдержит. Она рассчитана на более сильный шторм.

– Ты уверен? – осторожно спросила Лори. – По-моему, качает довольно сильно.

– В самолете, когда он попадает в воздушные ямы, и то, бывает, трясет сильнее, – авторитетно заявил актер. – Беспокоиться совершенно не о чем.

– Ты точно знаешь? – снова спросила Лори, слегка дрожа.

– Абсолютно точно. – Клифф покровительственным жестом обнял ее за плечи. – Не волнуйся, милая, в конце концов, я с тобой.

* * *

Флинн так и не добрался до кровати. Он раз пятьдесят переплыл бассейн от бортика до бортика, а потом отправился в тренажерный зал, чтобы поработать с весами и хоть таким образом вернуть себе подобие душевного равновесия.

Флинн уже решил, что оставит яхту утром. Оставит Сьерру и постарается забыть, что она когда-то для него значила. Наконец-то ему стало окончательно ясно, что он никоим образом не в силах ни изменить ситуацию, ни даже повлиять на нее. Сьерра была женой Хэммонда, и Флинн ничего не мог с этим поделать. Он не сможет повернуть время вспять, не сможет начать все сначала. Пути назад просто не существует.

Закончив изматывающую тренировку, Флинн снова поднялся на верхнюю палубу, прошел по ней к носу и облокотился на фальшборт, вглядываясь в бушующее море. Соленые брызги окончательно промочили его мокрую от пота одежду, струи дождя секли по лицу, но Флинн с наслаждением ощущал, как холодная вода струится по его разгоряченному телу, унося в небытие память о прошлом и надежды на будущее.

Сверкали молнии. Гремел гром. Порывами налетал ветер. Природа жила своей жизнью, и ей не было дела до его проблем.

* * *

Хван с головой укрылась одеялом, в страхе зарывшись лицом в подушку, чтобы не видеть молний, не слышать раскатов грома и рева урагана. Она очень боялась грозы – буйство стихии неизменно напоминало ей о том, как она бежала из коммунистического Китая в надежде обрести свободу и новую жизнь. Тогда тоже была гроза, выл ветер, а она бежала и бежала, оскальзываясь в грязи, не смея даже остановиться, чтобы перевести дух.