Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

— Она боится, что подумают о ней люди, — в первый раз за все время слабым голосом сказала Сусанна. — Ей приходится все время быть осторожной. Приютить вас двоих, а потом еще и меня… она проявляет большое великодушие. — Мария и Иоанн с трудом разбирали ее слова. — Я не знаю, кто вы, но я вам очень благодарна.

Эти часы, проведенные в доме вдовы, они посвятили заботе о Сусанне. Мария и Иоанн рассказали ей о себе и об учителе, за которым следовали.

— Я не знаю, имею ли я право приглашать кого-то присоединиться к нам. Только Иисус может сделать это. Но если хочешь, ты можешь пойти с нами и познакомиться с ним. Ведь именно ему ты обязана своим исцелением, — сказала Мария.

— Если мой муж позволит мне… — робко проговорила Сусанна.

На Марию произвело неприятное впечатление то, что муж Сусанны был намного старше ее и, кажется, имел привычку постоянно кричать и командовать. Сусанна, должно быть, вышла за него, когда была совсем юной.

— Хочешь поесть? — спросила Мария.

Сочные виноградные ягоды, полные живительного нектара, пришлись бы как раз кстати, но у вдовы не было винограда, а у Марии с Иоанном — денег, чтобы его купить. Кроме того, сегодня Шаббат, когда нельзя ничего покупать или продавать. Мария потянулась и внимательно осмотрела тарелку, чтобы выяснить, что на ней есть.

— Сушеную фиговую лепешку?

Сусанна покачала головой.

— Хлеб?

Хотя хлеб был таким же сухим и жестким, как фиговая лепешка, он сгодился. Они отломили несколько маленьких кусочков и дали их Сусанне, потом вручили ей чашку сильно разбавленного кислого, розоватого вина.

Сусанна снова откинулась на постель.

— Мне так легко, когда их нет, — пробормотала она. — Я чувствую себя невесомой, того и гляди взлечу.

С этими словами она уснула.

Позже, уже ночью, снаружи послышались голоса. Люди требовали впустить их, чтобы поговорить, но вдова так и не вышла из своей запертой комнаты, и они отступились. Сусанна мирно спала, Иоанн наконец перестал ворочаться на своем тюфяке, а Мария вдруг вспомнила слова исцеленной, потому что и сама ощутила необычайную легкость.

Душевный гнет, тяготивший ее после смерти Иоиля, был сброшен. Выступив в качестве целительницы и изгнав бесов, она избавилась и от собственных теней. Окрыленная, Мария вдруг ощутила, как Господь поднимает ее на своей ладони, почувствовала Его дуновение, услышала, как Он шепотом произносит ее имя.

— Мария, — сказал Он. — Мария.

Задолго до того, как забрезжил рассвет, Мария проснулась. Ей казалось, что она вовсе не смыкала глаз. Она лежала на подстилке, но ее воспоминание о том, как она летала, вознесясь высоко над землей, как Бог поддерживал ее и она вращалась в воздухе, не было сновидением.

Ночью она видела ослепительную небесную грань облаков такой. какой видят ее духовные создания, и там она мельком заметила сияющие лица других… кто это был?., люди? ангелы? Некоторых Мария почти узнала, но черты их были преображены, и испускали лучистое сияние.

Разумеется, там был Иисус, но и другие лица, напоминавшие Петра и Иакова Большого, и незнакомый мужчина, облаченный в римскую тогу, и мать Иисуса и его брат Иаков, возраст которого почему-то не изменился, и ее нынешний спутник Иоанн в виде древнего старца. Там находилось множество людей в странных нарядах — человек с длинной бородой, которая сбегала ему на грудь наподобие водопада, и темными, узкими глазами, облаченный в черное одеяние с белым воротником с двумя зубцами и женщина, вся одетая в металл. И повсюду сиял неземной свет столь золотистый, что пред ним померкло бы и чистое золото, а внизу было море сияющих сапфиров.

Мария не столько проснулась, сколько скользнула вниз в комнату, дивясь тому, что увидела, лелея ощущение теплых крыл Господа, прикрывающих ее сверху, со всеми ее слабостями и недостатками, и любящего ее, несмотря на них.

Когда они поднялись и стали готовиться к уходу, окружающая реальность еще долго казалась Марии сном, а вот прошедший сон — истинной реальностью. Ибо по сравнению даже с мимолетным отблеском Господней славы все окружающее блекло.

Дверь в комнату вдовы упорно оставалась закрытой, но Мария с Иоанном написали ей короткую записку с благодарностью. И тут Сусанна обратилась к ним со словами:

— Я должна пойти с вами. Я должна увидеть Иисуса!

— Но твой муж… — начал Иоанн.

— Напиши записку и ему! — попросила женщина. — Все письменные принадлежности у тебя под рукой. Напиши и оставь здесь — вдова передаст.

— А достаточно ли ты окрепла? — заботливо спросила ее Мария. — Наш путь будет не из легких. И пройдет немало дней, прежде чем мы снова встретимся с Иисусом.

— Чтобы искать Иисуса, сил у меня хватит. Но вот для встречи с мужем и соседями их недостаточно.

«Она чувствует то же, что и я когда-то», — подумала Мария.

— Мы поможем тебе, — пообещала она.

С первыми утренними лучами, когда свежий ветерок, гуляя по безлюдным улицам, обдувал дома и уносился вниз, к озеру, они покинули пробуждавшийся Хоразин.

Но на окраине Иоанн повернулся и принялся нарочито отряхивать свои сандалии.

— Я отряхиваю с моих ног пыль…

— Иоанн! — воскликнула Мария.

— Они отвергли нас! Они отвергли учение! — Он высоко поднял правую ступню и сильно потряс ею.

Мария схватила его за руку.

— Они не отвергли нас. Многие слушали. Сусанна была исцелена. А если большинство и не прониклось посланием, то ведь в этом есть и наша вина. Значит, мы не смогли донести его до них.

— Они не предоставили нам возможности. — Красивое лицо Иоанна омрачилось гневом.

— Может быть, мы проявили недостаточно усердия, — возразила Мария. — Не думаю, что Иисус ждет от нас осуждения тех, кто нас не услышал.

— Я не согласен. — Иоанн снова встряхнул ногой, но уже не так резко.

И тут Сусанна, тихонько стоявшая рядом с ним, спросила:

— А почему бы вам просто не следовать словам или пожеланиям Иисуса?

Иоанн опустил ногу, казалось, он изумлен и озадачен.

— Хороший вопрос. Вообще-то именно так мы и стараемся поступать. Трудность в том, что мы, наверное, по-разному его слышим.

— А разве он говорит не доходчиво?

— Говорит он доходчиво и с каждым, — попыталась объяснить Мария, — Но иногда кажется, что мы все слышим разные слова.

— Вот оно что. — Лицо Сусанны вытянулось, — Значит, идти его путем нелегко, да?

Дражайший брат мой, Сильван!

Если бы ты знал, как мне хочется поговорить с тобой! Время, проведенное нами вместе в Капернауме, было драгоценно, но оно должно стать началом, а не концом. Спасибо за твои слова, спасибо, что приехал, благодарю тебя от всего сердца!