Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

щекам и подбородку. Лицо точно облили кипятком.

– В жизни не попадалось таких красивых… На что тебе сдался несчастный жиголо? Поедем ко мне.

Мишель внезапно обрела голос и завизжала. Визг оборвался – белокурый зажал ей рот, она ослабела и обмякла, словно от мгновенно действующего яда.

– Упрямая красавица. Стало быть, не желаешь?

Она помотала головой.

– До сих пор ни одна не отказывалась, – промолвил он с недоумением, которое, несмотря на ужас ее положения, показалось Мишель забавным. – Ты хочешь поехать со мной! – отчеканил он. – Нет? Да что ж это творится на белом свете?

От его изумления и откровенной обиды Мишель чуть не прыснула.

– Не сметь! – Он толкнул ей голову. – Дура!

Освободившись из-под ладони, Мишель злорадно захохотала. Он ненормальный, этот тип с ядовитым взглядом, но она обнаружила его слабое место.

Он оскорбился.

– Стерва! Дрянь!

Мишель хохотала, как в истерике. Злись, ну давай, злись крепче! Я тебе еще и не так посмеюсь – и с подвизгиваньем!

Захватив в горсть ее локоны, белокурый ударил Мишель лицом о консоль управления.

– Прекрати! Перестань, говорю! – В голосе неожиданно прорвались жалкие просительные нотки.

Она смолкла. Он отпустил ее волосы.

– Пошел к черту, – бросила Мишель с холодной злобой. – Вон, кому сказано! – завопила она, со всей силы толкая его в плечо. Будь дверца открыта, белокурый вылетел бы на дорогу.

– Зря смеешься, – отозвался он тихо. – Все равно будешь моей.

– Ха! – изобразила она презрение. Одержав победу, Мишель перестала бояться.

– Никуда не денешься. Кстати, не забудь описать свое приключение Тони. Пусть порадуется.

– Пшел! – крикнула она, как на злобную трусливую собаку.

Белокурый убрался.

Наваждение. Призрак с того света. Вампир. Не зная, как точнее его обозвать, Мишель рванула с места.

Бедный Тони. Надо же – оказаться под одной крышей с этим чудовищем.

А все-таки она его одолела!

Наутро Мишель позвонила Чейку и поведала о своих похождениях. Мудрый волк заметно встревожился.

– Мадам Вийон, этот субъект может оказаться слишком опасен. Боюсь, нам с вами он не по зубам. Вам следует уехать.

– Что-о?! Сперва эта сволочь ломится в дом, потом выживает из города – да что за жизнь? Нет и нет.

– На вашем месте я бы отнесся серьезней, – с укором указал детектив. – Незачем проявлять безрассудную храбрость.

– Я не могу оставить Тони одного.

– Полагаете, ему станет легче, если у вас будут неприятности?

– Пожалуй, нет, – признала Мишель. – Я подумаю.

– И не ездите на Кедровое Кольцо. Вообще старайтесь не выходить из дома по вечерам, когда заканчивается праздник.

Мишель обещала. Затем принялась за работу. Новый, только что обожженный сервиз ожидал росписи. Оглядев кувшин и высокие кружки, она вдруг нашла необычное решение. Сделаем так: намеченные контуры лица, большие глаза, а в них отражается озеро под заходящим солнцем. Печальные серые глаза… Тони! Она вздрогнула от внезапной боли. Тот сумасшедший с обжигающим взглядом – не добившись ничего от Мишель, он выместит зло на человеке, который ей дорог. Ей вспомнились снимки, принесенные Чейком. Мишель зажмурилась, но унизительные сцены встали перед ней еще ярче.

Она с бешеной энергией накинулась на кисточки и краски. Надо заработать денег и поддержать Тони, чтобы он пережил чудовищный фестиваль. Никуда она не поедет, а будет работать. Много и быстро.

И она трудилась весь день и весь вечер, оторвавшись только в одиннадцать, чтобы вызвать заветный номер, сказать несколько теплых, нежных слов. Посидела у аппарата. Вдруг Тони откликнется? Что ж, нет – значит, нет. Мишель со вздохом поднялась, вытянула вверх руки, покрутила усталыми кистями. И подпрыгнула от внезапной трели вызова. Наконец-то!

– Тони?

Он молчал; Мишель слышала тихое дыхание. Она так обрадовалась, что ей было все равно – пусть молчит, зато он ее слушает.

– Тони, хороший мой! Я ужасно соскучилась. Я все время о вас помню, и вы как будто со мной… Мне вас так не хватает, вы бы знали!

Дыхание стало громче и быстрей.

– Тони?

Тишина.

– Тони!

Испугавшись, Мишель прервала связь. Что, если… если… На табло высветилось имя Тони, но все-таки…

Вздрагивая, она перешла из студии в гостиную, ко второму коммуникатору. Глупость, но мало ли – вдруг это имеет значение? Мишель едва дождалась, когда замолчит ровный голос автоответчика.

– Тони! – закричала она, затравленно озираясь, словно тот белокурый мог соткаться из воздуха. – Мне нужно с вами поговорить! Пожалуйста, прямо сейчас!

Дрожа, присела на краешек кресла и стала ждать, не сводя с аппарата испуганных глаз. Сейчас он оживет… сейчас… Коммуникатор молчал.

Может, заявить в полицию, что ее преследует маньяк? Не навредить бы Тони: ведь белокурый – приближенный большого хозяина…

Трель вызова. Мишель чуть не свалилась из кресла.

– Слушаю, – произнесла осторожно, стараясь не выдать испуга.

– Мишель? Добрый вечер.

– Тони!

– Что у вас стряслось? – Голос звучал почти механически, но вежливо. Голос смертельно уставшего жиголо, профессионала высокого класса.

Мишель устыдилась собственных страхов.

– Он говорил со мной с вашего номера, – начала она виновато. – То есть, это я говорила, как с вами. А он молчал!

– Ну и что?

– Перетрусила до смерти. Тони, поймите: тот человек – ненормальный, маньяк.

– Какой человек?

Мишель испугалась, что Тони пошлет ее к черту и прервет связь, – настолько он был измучен. Она торопливо объяснила:

– Который живет с вами в одном доме. Белокурый, и глаза будто жгут.

– Черт… Как вас угораздило с ним увидеться? – Голос у Тони внезапно окреп.

Мишель тоже радостно оживилась:

– Я стосковалась – и поехала взглянуть на вас хоть одним глазом. А он там! Вот и встретились. Скажите, а правда, что он не выносит смеха?

– Понятия не имею. Что ему было надо?

– А пес его разберет, – соврала Мишель. У Тони довольно своих бед, не хватало, чтобы вдобавок из-за нее болела голова. – Я удрала.

– Правильно. Уезжайте совсем.

– Вот еще! Я работаю.

– Мишель, я прошу: уезжайте.

– Я работаю и жду, когда вы освободитесь. Вы ведь обещали заняться со мной рисунком. – Мишель радовалась, что вновь обрела почву под ногами.

Тони молчал. Ей ясно увиделось, как он сидит с закрытыми глазами, потирая лоб, пытаясь собраться с мыслями.

– Если Гайда станет докучать, вызывайте полицию, – наконец сказал он решительно. Куда решительней, чем она могла ожидать. – Мишель, вы… – он подыскивал слова, – вы слишком добры. Спокойной ночи.

Она чуть не заплясала от внезапной радости. «Вы слишком добры». Так мог сказать человек, оценивший ее усилия. Он слушает ее поэмы, они ему нужны. И она, зеленоглазая Мишель, тоже нужна! Милый, чудесный, неповторимый Тони. Скоро весь этот ужас прекратится, праздникам придет конец…

Утром ее разбудили непонятные звуки – прерывистые, негромкие,