1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа - Владимир Романов

Чубинский Михаил Павлович, профессор, юрист:

«События таковы, что все самые важные частные интересы должны отойти на задний план. Продовольственная разруха, в связи с разнузданностью правительственного курса и полной дезорганизованностью самого правительства, настолько усилила всеобщее неудовольствие и негодование, что надвигаются события чрезвычайного масштаба. Началось с забастовок на ряде заводов, в том числе и работающих на оборону. Затем стали все трамваи и все газеты, забастовки заводов необъятно расширились, и громадные толпы народа повалили на улицы, в высших учебных заведениях начались сходки при несомненном участии постороннего элемента. Кое-где войска и полиция стреляли, были и жертвы».

Палеолог Морис, посол Франции в России:

«Петроград терпит недостаток в хлебе и дровах, народ страдает. Сегодня утром у булочной на Литейном я был поражен злым выражением, которое я читал на лицах всех бедных людей, стоявших в хвосте, из которых большинство провело там всю ночь».

23 февраля (8 марта) в Петрограде произошла массовая демонстрация под антиправительственными лозунгами. Рабочие с красными флагами начали стекаться к центру города, и имело место несколько жестоких столкновений рабочих с казаками и полицией.

Глобачев Константин Иванович, генерал, начальник Петроградского охранного отделения:

«23 февраля началась частичная экономическая забастовка на некоторых фабриках и заводах Выборгской стороны Петрограда, а 24-го забастовка разрослась присоединением Путиловского завода и промышленных предприятий Нарвской части. В общем забастовало до 200 тысяч рабочих. Такие забастовки бывали и раньше и не могли предвещать чего-либо опасного и на этот раз. Но в рабочие массы были брошены политические лозунги, и был пущен слух о надвигающемся якобы голоде и отсутствии хлеба в столице. Нужно сказать, что в Петрограде с некоторого времени при булочных и хлебопекарнях появились очереди за покупкой хлеба. Это явление произошло не потому, что хлеба в действительности не было или его было недостаточно, а потому, что, благодаря чрезмерно увеличившемуся населению Петрограда с одной стороны и призыву очередного возраста хлебопеков – с другой, не хватало очагов для выпечки достаточного количества хлеба. К тому же как раз в это время для урегулирования раздачи хлеба продовольственная комиссия решила перейти на карточную систему. Запас муки для продовольствия Петрограда был достаточный, и кроме того ежедневно в Петроград доставлялось достаточное количество вагонов с мукой. Таким образом, слухи о надвигающемся голоде и отсутствии хлеба были провокационными – с целью вызвать крупные волнения и беспорядки, что в действительности и удалось. Забастовавшие рабочие стали двигаться шумными толпами к центру города, требуя хлеба».

Палеолог Морис, посол Франции в России:

«Весь день Петроград волновался. По главным улицам проходили народные шествия. В нескольких местах толпа кричала: “хлеба и мира”. В других местах она запевала “Рабочую Марсельезу”. Произошло несколько стычек на Невском проспекте. Это очень широкий проспект, красивейшее место, мне оно очень нравилось. Проспект славился гуляниями и торжествами, люди всегда приходили сюда, чтобы отметить веселое или не очень веселое событие! Эти уличные инциденты очень меня беспокоили».

В тот же день, 23 февраля (8 марта), начались выступления работниц Невской ниточной мануфактуры: женщины требовали вернуть с фронта своих мужей и устранить перебои в снабжении города хлебом.

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«23 февраля было международным женским днем. Его предполагалось в социал-демократических кругах отметить в общем порядке: собраниями, речами, листками. Накануне никому в голову не приходило, что женский день может стать первым днем революции. Ни одна из организаций не призывала в этот день к стачкам. Более того, даже большевистская организация, притом наиболее боевая – комитет Выборгского района, сплошь рабочего, – удерживала от стачек. Настроение масс, как свидетельствует Каюров, один из рабочих вожаков района, было очень напряженным, каждая стачка грозила превратиться в открытое столкновение. А так как комитет считал, что для боевых действий время не пришло: и партия недостаточно окрепла, и у рабочих мало связей с солдатами, – то постановил не звать на забастовки, а готовиться к революционным выступлениям в неопределенном будущем. Такую линию проводил комитет накануне 23 февраля, и, казалось, все ее принимали

Никто, решительно никто – это можно на основании всех материалов утверждать категорически – не думал еще в то время, что день 23 февраля станет началом решительного наступления на абсолютизм

Факт, следовательно, таков, что Февральскую революцию начали снизу, преодолевая противодействие собственных революционных организаций, причем инициативу самовольно взяла на себя наиболее угнетенная и придавленная часть пролетариата – работницы-текстильщицы, среди них, надо думать, немало солдатских жен. Последним толчком послужили возросшие хлебные хвосты. Бастовало в этот день около 90 тысяч работниц и рабочих. Боевое настроение вылилось в демонстрации, митинги и схватки с полицией. Движение развернулось в Выборгском районе с его крупными предприятиями, оттуда перекинулось на Петербургскую сторону. В остальных частях города, по свидетельству охранки, забастовок и демонстраций не было. В этот день на помощь полиции вызывались уже и воинские наряды, по-видимому, немногочисленные, но столкновений с ними не происходило. Масса женщин, притом не только работниц, направилась к Городской Думе с требованием хлеба. Это было то же, что от козла требовать молока. Появились в разных частях города красные знамена, и надписи на них свидетельствовали, что трудящиеся хотят хлеба, но не хотят ни самодержавия, ни войны. Женский день прошел успешно, с подъемом и без жертв. Но что он таил в себе, об этом и к вечеру не догадывался еще никто».

Затем к выступлениям женщин присоединились рабочие Путиловского завода, накануне уволенные за забастовку. Толпа заполнила Сампсониевский проспект.

Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:

«Беспорядки продолжаются. Но довольно, пока, невинные. По Невскому разъезжают молоденькие казаки (новые, без казачьих традиций), гонят толпу на тротуары, случайно подмяли бабу, военную сборщицу, и сами смутились.

Толпа – мальчишки и барышни.

Впрочем, на самом Невском рабочие останавливают трамваи, отнимая ключи.

Трамваи почти нигде не ходят, особенно на окраинах, откуда попасть к нам совсем нельзя. Разве пешком. А морозно и ветрено. Днем было солнце, и это придавало веселость (зловещую) Невским демонстрациям.

Министры целый день сидят и совещаются».