Радужные надежды - Аманда Престон
Шрифт:
Интервал:
Поцелуй длился не долее двух секунд, а потом Рэндалл резко отстранился. Но Шэрон все еще продолжала стоять неподвижно, вцепившись в его футболку.
— Шэрон…
При звуке своего имени молодая женщина открыла наконец глаза и, разжав пальцы, так резко шагнула назад, что едва не сбила со стола чашку с кофе.
— Это была проверка? — спросила она.
Рэндалл посмотрел ей в глаза. Очень серьезно и очень печально.
— Нет, ошибка.
— Почему?
— Потому что я хочу ее повторить.
— По крайней мере, ты со мной честен.
Что, впрочем, не означает, что им снова надо целоваться. От одного легкого соприкосновения губ она совершенно потеряла голову, а что будет, случись это снова, даже страшно подумать. Особенно учитывая, что с ее стороны это было больше, чем импульсивный порыв.
Проведя рукой по лицу, Рэндалл устало сказал:
— Ты ошибаешься. Меня трудно назвать честным.
— Так, значит, ты не хочешь поцеловать меня еще раз? — усмехнулась Шэрон.
К сожалению, именно в этом он не солгал.
— Любой нормальный мужчина, поцеловав тебя единожды, захочет сделать это снова, — ответил Рэндалл хрипловатым голосом.
— Необязательно быть таким любезным. Я прекрасно знаю, что похожа на спелую тыкву.
— Когда я сказал, что меня трудно назвать честным, я подразумевал не поцелуй. Просто я бизнесмен, а ты когда-нибудь слышала про честных и при этом преуспевающих бизнесменов?
Улыбка Шэрон погасла при виде его сумрачного лица. Он явно сожалел о случившемся. Почему-то это причинило ей боль. Хотя почему, она не совсем понимала. Ведь Рэндалл Харриот всего-навсего ее сосед, к тому же временный.
— Ну, надеюсь, ты не во всем лжешь. Максимум — от налогов увиливаешь.
Ну почему она так мила и прелестна? Почему не похожа на человека, который вынашивает коварные планы? В таком случае все было бы куда проще.
— И все же я бы не сказал, что ты похожа на спелую тыкву.
Выражение лица Рэндалла смягчилось, и Шэрон снова пришлось собрать волю в кулак, чтобы не броситься ему на шею.
Она направилась к двери, ведущей во двор, со словами:
— Пойду уберу со стола, а ты пока попей кофе с вафлями.
Тут он положил руку ей на плечо, и она замерла. Казалось, жар его пальцев достигает тела сквозь платье, обжигает… Шэрон почувствовала, что краснеет, но все же повернулась и вопросительно посмотрела на Рэндалла.
— Я уберу со стола, — пояснил он. — А ты пока съешь десерт. И свари еще кофе, если не трудно.
— Но ведь это я должна работать на тебя, помнишь?
Рэндалл помнил многое — запах ее волос, шелк кожи. Но больше всего то, что отец ее ребенка — его племянник.
— Сегодня не в счет, мы же договорились. А начиная с завтра ты еще наплачешься от такого привередливого работодателя, как я.
Шэрон улыбнулась, показывая, что нисколько не верит его угрозам. А Рэндалл со стыдом вспомнил, сколько раз заставлял Мэрианн работать далеко за полночь, иногда до самого утра. Секретарша жаловалась, что у нее есть жизнь и вне офиса, но его это нимало не интересовало. Главное было срочно подготовить контракт.
— Не могу представить, чтобы подчиненные тебя не любили.
— Даже если и не любят, то не скажут. Боятся, — улыбнулся Рэндалл и вышел из кухни, оставив Шэрон в недоумении.
За два раза он умудрился принести всю посуду и сложить ее в раковину. Но когда включил воду и взял в руки первую тарелку, Шэрон поспешно вскочила и попыталась его остановить.
— Оставь посуду в покое. Я сама помою ее позже.
Ему стоило бы оставить в покое не только посуду. Надо было повернуться и уйти из кухни… и из жизни этой женщины. Целовать ее — чистейший идиотизм.
Но Рэндалл видел, что она очень устала, и, если усадить ее и дать отдохнуть несколько минут, голос совести может поутихнуть.
— Послушай, я не так уж часто горю желанием кому-то помочь. Но раз уж я сегодня такой добрый, сядь, пожалуйста. А когда я закончу мыть посуду, убери ее на место.
Рэндалл понял по выражению лица Шэрон, что она собирается спорить, поэтому отложил тарелку, взял молодую женщину за руку и подвел к столу.
— Садись и ешь.
— Но мне не нужен десерт.
— А ребенку?
Последний аргумент оказался решающим — Шэрон опустилась на стул и принялась есть вафли. Обрадовавшись маленькой победе, Рэндалл вернулся к раковине.
— А как же ты? — спросила молодая женщина, отпивая кофе.
— А я уже сыт. Ни кусочка больше не влезет.
— Я рада, что не разучилась готовить.
— А для Лесли ты готовила? — ревниво спросил Рэндалл.
— Нет. Он не большой любитель домашней еды. — Шэрон отпила еще кофе и грустно улыбнулась. — Честно говоря, чем дольше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что между нами не было практически ничего общего.
— Тогда почему же ты с ним связалась? Чем он тебя привлек?
Шэрон ответила далеко не сразу. И, взглянув на нее через плечо, Рэндалл увидел, что она печально смотрит в пространство.
— Я задавала себе этот вопрос тысячи раз. Наверное, потому, что была одинока и хотела тепла и внимания.
Рэндалл от удивления на миг забыл о грязных тарелках.
— Ты потрясающе красива. Не верю, что ты и в самом деле была одинока.
— Нет, друзей и знакомых у меня хватает, — отмахнулась Шэрон. — Но это совсем другое. С тех пор как умерла бабушка, я чувствовала себя потерянной, никому не нужной. Вероятно, мне показалось, что Лесли сможет заполнить эту пустоту в моей жизни. — Она презрительно фыркнула. — Ну и дурой же я была!
Не похоже на речи женщины, пытавшейся заполучить обеспеченного мужа. С другой стороны, глупо было бы предполагать, что она возьмет и расскажет первому встречному о неудавшемся плане зажить в роскоши.
— Ты упоминала бабушку, — сказал Рэндалл, поворачиваясь обратно к раковине. — Она тебя воспитывала, что ли?
— Можно сказать и так. По крайней мере с шести лет, когда умер мой отец. Дедушки уже не было на свете, а бабушке исполнилось семьдесят, и со здоровьем у нее было неважно. Однако до моего восемнадцатилетия она все же дотянула, не хотела, видимо, оставлять внучку. И умерла в день моего рождения. Так что шаг во взрослую жизнь был ознаменован вместо гостей и пирогов полицейскими и машиной из морга. — Шэрон грустно улыбнулась. — Впрочем, зачем я это рассказываю? Тебе, должно быть, неинтересно.
— Напротив, — заверил ее Рэндалл. — Я весь внимание.
Ему отчетливо представилась хрупкая восемнадцатилетняя Шэрон, оставшаяся совсем одна наедине со своим горем. Можно было только восхищаться ее мужеством и силой воли.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!