Паутина Судеб - Елена Самойлова

– Ветер! – окликнула я мальчишку. Тот медленно поднял голову и тоскливо посмотрел на меня, явно желая, чтобы его все оставили в покое. Нет уж, и не надейся. Оставлять в покое будем потом, когда все более-менее наладится. – Собирайся. Я отвезу тебя к Лексею Вестникову.

– Зачем? – с подозрением поинтересовался он, тем не менее переставая строить из себя обиженного жизнью ребенка.

На его щеке запеклась кровь Далиэра, и мне показалось, что взгляд тринадцатилетнего мальчишки как-то сразу постарел. Ведуны взрослеют рано, наша магия зачастую лишает нас детства, потому что приходится учиться контролировать свой дар, чтобы не навредить окружающему миру. Ветру, быть может, было несколько легче, чем мне, – все-таки стихия воздуха менее своенравна, чем огненная, и ненароком вызванный вихрь не приносит столько же неприятностей, как неожиданно сорвавшийся с пальцев комок огня, но тем не менее ведуны перестают быть детьми в тот момент, когда у них пробуждается дар. Или же когда они сталкиваются со смертью.

– Я попрошу его взять тебя в ученики или же подсказать, к кому можно будет отправить тебя на обучение. Полагаю, что тебе не хуже меня известно, какие проблемы грозят ведунам-недоучкам.

Он только кивнул и побрел в сторону жилых построек. Потом, когда будет укладывать вещи, он выплачется, но так, чтобы этого никто не видел. А когда наконец-то выйдет из дома, то оставит за спиной свое прошлое, которое в дальнейшем уже не вызовет у него горя, но навсегда оставит след в душе.

– Еваника! – окликнула меня Ланнан, уже вернувшаяся в человеческий облик. Я смотрела в ее зеленые глаза, и мне, честно говоря, не верилось, что всего с полчаса назад эта красивая девушка напоминала собой стройный древесный ствол, корни которого уходили глубоко в землю, взывая к силам породившей ее стихии. Дриада во время ритуала Взывания – зрелище не для слабонервных. С другой стороны, в первый раз все кажется страшным только потому, что необычно. Когда я впервые повстречалась с Данте в ипостаси айранита, я перепугалась до полуобморочного состояния, а сейчас мне кажется, что нет ничего прекраснее, чем чернокрылый аватар, скользящий в небе. Все течет, все изменяется, да и я сама уже не была той ведуньей, покинувшей дом наставника почти три года назад. – Дозволь мне сопровождать тебя.

– С ума сошла? – устало поинтересовалась я. – Тебе приключений на свою голову захотелось?

– Отнюдь нет. – Дриада подошла ближе, держа в руках наполовину оторванный подол некогда шикарного платья. Я усмехнулась: сама выглядела немногим лучше, если не сказать хуже. – Материнские древа так просто не засыпают, равновесие уже нарушено, и кому, как не тебе, это знать. Прислушайся к ветру, ведунья, если можешь разбирать в его напевах предостережения. Преклони колени и коснись руками матери-земли, быть может, она откликнется тебе, блюдущей закон магии. Или же в воде из лесного ручья тебе почудится соленый привкус уже пролитой крови.

– Моя стихия – огонь, – нетерпеливо перебила ее я, подбирая разодранную в клочья юбку и в последний раз оглядываясь на спящую в гнезде из Животворных Лоз полуэльфийку.

Я верю, что она нас дождется. Просто не может не дождаться. Наверное, даже лучше, если мы с Ританом пойдем разными дорогами: если кто-то из нас не справится, другой доведет дело до конца. Потому что иначе – никак.

– Тогда обратись к огню, ведунья. – Дриада чуть склонила голову, всматриваясь в мои глаза так, словно пыталась увидеть что-то в душе. – Загляни в переплетение его лепестков, и пусть он тебе подскажет, что стало не так в этом мире, где в Равновесии наметился излом.

Мне не нужно смотреть в огонь, чтобы понять, что пора в дорогу. Я редко когда могла оставаться в стороне, судьба предоставляла слишком маленькие шансы не вмешиваться, но сейчас я почему-то ощущала, что стоит лишь качнуть головой, раскрыть полночно-синие крылья, улететь в Андарион, и никто не осудит королеву, не пожелавшую оставить своих подданных. Но сама стихия отвернется от ведуньи, оставшейся в стороне. Мы не даем клятв при вхождении в силу, но у людской магии свои законы.

– Через час отправимся. Тебе хватит времени? – поинтересовалась я у дриады.

Та улыбнулась:

– Хватит даже на то, чтобы привести твою шевелюру в порядок.

Я только пожала плечами, уходя из потаенного эльфийского сада, где на ложе из переплетенных ветвей крепко спала Ревилиэль…

Заходящие лучи солнца позолотили разноцветные кроны деревьев на границе эльфийского королевства. Выложенная розоватым мрамором широкая дорога ложилась под копыта серебристо-серых лошадей как шелковая лента. Так гладко, что я, никогда особо не любившая верховые поездки, не испытывала никаких неудобств. Чем ближе становились людские земли, тем яростнее и холоднее делался встречный ветер, треплющий коротко остриженные волосы и забиравшийся под куртку. Если бы Аранвейн срочно не улетел к Алатырской горе, то мы оказались бы в Росском княжестве через полчаса, а так пришлось добираться на временно арендованных у эльфов скакунах. Как меня уверял Вилькин отец, из конюшни которого и были эти серебристые красавцы, дорогу домой они найдут сами, как только мы отпустим их в людских землях, а уж покладистые какие…

Мой жеребец, опровергая слова Кирэлина насчет покладистости, вдруг взбрыкнул, да так, что я едва не свалилась на дорогу.

– Хоть ты и эльфийский конь, но все равно скотина! – озлилась я, сжимая лошадиные бока коленями и стараясь выровняться быстрее, чем эта сволочь повторит свой финт.

– Лошадей любить надо, а не бояться.

Я обернулась на голос дриады, которая и без седла восседала на эльфийской кобыле как влитая.

– Бесполезно, любовь к лошадям привить мне так и не удалось, – хмыкнула я, оглядываясь на Ветра.

Мальчишка ехал в самом хвосте, мрачный и нелюдимый. Отвечал, когда о чем-то спрашивали, но сам разговоров не заводил, замкнувшись в себе. Н-да, случай тяжелый. Надеюсь, что хоть на стоянке разговорить сумею. А не я, так наставник. Вот уж у кого дар не только тела, но и души исцелять. Лексей Вестников мог вернуть тягу к жизни даже самым отчаявшимся, обожженным потерей душам. Иногда к нему приходили за советом, иногда он куда-то шел сам – просто по велению сердца. И приходил туда, куда следовало. К матери, потерявшей единственное дитя, к вдове, оставшейся без любимого мужа. К ребенку, лишившемуся родителей. Он находил такие слова, которые не мог найти больше никто…

– Зимой пахнет, – вдруг неожиданно произнесла дриада, откидывая назад длинную золотистую косу, в которой будто бы запутались блики заходящего солнца.

Данте, ехавший впереди, оглянулся и окинул Ланнан оценивающим взглядом. Та лишь улыбнулась еще шире, и мне почудилось, будто бы в зелени ее глаз блеснули искры, похожие на болотные огни. Сердце кольнуло болезненной иголочкой ревности, кольнуло – и отпустило. Негоже мне быть пресловутой собакой на сене, ведь даже у аватаров есть право на любовь…

– Значит, завтра будет совсем холодно, – согласился Данте, оглядываясь вокруг. – В Росском княжестве может и снег уже лежать, это здесь непонятно, не то осень, не то зима.