Смертельно влюбленный - Сандра Браун

Решив, что обыск снятых с чердака коробок займет время и вначале лучше подкрепиться, он сделал вдове знак следовать в кухню.

Сняв со стола кексы и миску с глазурью, Хонор приготовила дочери сэндвич с арахисовым маслом и мармеладом. Кобурн попросил сделать ему такой же и внимательно следил за каждым ее движением, опасаясь, что она попытается подложить что-нибудь в еду, например сильнодействующее снотворное или крысиный яд. Кобурн привык не доверять никому.

— На этот раз тебе придется помыть руки, — заявила Эмили. Сама она поднесла к кухонной раковине низенький стульчик, на котором было написано ее имя. Даже забравшись на стул и встав на цыпочки, девочка с трудом доставала до раковины, но все же как-то умудрилась повернуть кран.

— Можешь взять мое мыло с Элмо[1], — разрешила она Кобурну.

Затем Эмили взяла пластиковую бутылочку, на которой был нарисован нелепый персонаж с жуками вместо глаз, выдавила на ладошку немного жидкости и деловито передала бутылочку Ли. Он бросил взгляд на Хонор и отметил про себя, что женщина смотрит на них настороженно. Кобурн подумал, что, пока она так боится его пребывания рядом с ребенком, она, пожалуй, не станет делать глупости.

Они с Эмили намылили руки и подставили их под кран, чтобы смыть мыло и грязь.

Эмили откинула голову и посмотрела на Ли:

— А у тебя есть Элмо?

Кобурн стряхнул с рук воду и взял протянутое ему девчушкой полотенце.

— Нет, у меня нет… Элмо.

— А с кем же ты тогда спишь?

При этих словах Кобурн невольно взглянул на Хонор. Она ответила таким взглядом, словно мечтала прожечь в нем дыру.

— Ни с кем, — ответил Ли на вопрос Эмили.

— У тебя нет дружка, с которым можно спать?

— Последнее время нет.

— Как же так?

— Ну, так уж вышло.

— А где твоя кроватка? Твоя мама читает тебе сказки перед сном?

Кобурн оторвал взгляд от Хонор и снов посмотрел на девочку:

— Мама? Н-н-нет… она умерла.

— Мой папа тоже. Он живет на небесах, — глаза девочки засверкали. — Может, он познакомился там с твоей мамой?

— Сомневаюсь в этом! — Кобурн не сдержал усмешки.

— А ты боишься темноты?

— Эмили, — прервала дочурку Хонор. — Перестань задавать так много вопросов. Это невежливо. Садись-ка, и давай обедать.

Они уселись за стол. Хонор была готова выпрыгнуть из собственной кожи, если Ли сделает хоть одно резкое движение. Она ничего не ела. Кобурн также чувствовал неловкость от этой чинной семейной сцены. Он съел сэндвич, затем взял яблоко из стоявшей на столе вазы с фруктами. Девочка ковырялась в почти что полной тарелке с супом.

— Эмили, ты ведь говорила, что хочешь есть, — упрекнула ее мать.

Но девочка слишком сильно отвлекалась на Кобурна. Она буквально не сводила с него взгляда. Изучала все, что он делал. Когда он надкусил яблоко, Эмили прокомментировала:

— А я не люблю кожуру.

Ли пожал плечами и ничего не ответил, так как рот его был полон.

И еще я не люблю зеленые яблоки. Только красные.

Да нет. Зеленые тоже хорошие.

— Знаешь что?

— Что?

— Мой дедушка умеет очистить яблоко сверху до низу, не отрывая ножа. Говорит, что ему нравится делать из кожуры длинную кудряшку. Как мои волосы. И знаешь что еще?

— Что же?

— Мама так не может, потому что она девочка. А дедушка сказал, что мальчики делают это лучше. К тому же у мамы нет волшебного ножа, как у дедушки.

— Ты не сказала, — Ли поглядел на Хонор, которая сидела, закусив губу, — что же это за особый волшебный нож есть у твоего дедушки?

— Большой-пребольшой. Стэн носит его на ноге на ремешке, но мне не разрешают его трогать, потому что ножик очень острый и можно пораниться.

— Хм.

Хонор встала, резко отодвинув стул:

— Тебе пора спать, Эм.

Девочка недовольно наморщила носик.

— Но мне не хочется.

— Надо отдохнуть. Пойдем.

Хонор говорила тоном, не терпящим возражений. Эмили, с лица которой не сходило упрямое выражение, тем не менее слезла со стула и направилась к выходу из кухни.

Кобурн, оставив на тарелке недоеденное яблоко, последовал за Эмили и Хонор.

В разукрашенной оборками розовой спальне девочка забралась на кроватку, свесив через спинку обе ноги. Хонор сняла с нее сандалики и сказала:

— Ложись спать.

Малышка положила головку на подушку и уткнулась в сложенный стеганый плед, такой выцветший и потрепанный, что он выглядел здесь совершенно неуместно,

— Дай мне, пожалуйста, Элмо, — обратилась она к Кобурну.

Он проследил за взглядом малышки и увидел красную мягкую игрушку, лежащую на полу рядом с вляпанным грязью сандаликом. Ли узнал смеющуюся рожицу с упаковки жидкого мыла. Нагнувшись, он поднял Элмо, который тут же запел, заставив его вздрогнуть. Кобурн быстро передал игрушку ребенку.

— Спасибо, — прижав Элмо к груди, девочка со Счастливым видом вздохнула.

Кобурн вдруг подумал о том, что не помнит в своей жизни времени, когда он чувствовал бы себя таким же довольным жизнью. Даже в детстве, а тем более сейчас, когда давно успел забыть, что такое ложиться спать, не беспокоясь о том, удастся ли проснуться.

Хонор, склонившись над кроваткой, поцеловала дочурку в лоб. Девочка уже закрыла глаза. Ли обратил внимание, что веки малышки выглядели почти прозрачными, так что виднелись пересекавшие их тоненькими ниточками красные вены. Ли никогда не разглядывал ничьи веки. Разве что за секунду до того, как их владелец направлял на него пистолет. Но тогда этот человек умирал, не успев моргнуть.

Когда они с Хонор вышли из комнаты, игрушка Эмили все еще пела какую-то глупую песенку о друзьях. Женщина осторожно прикрыла за ними дверь. Кобурн посмотрел на стоящие у стены коробки, затем вынул из кармана мобильный Хонор и протянул его молодой женщине. Глядя в широко раскрытые от изумления глаза, он холодно отчеканил:

— Звони своему свекру. Ну, тому мужику, который прилагает недюжинные усилия, чтобы сохранять отличную спортивную форму. И ходит с большим волшебным ножиком. Скажи ему, что вечеринка отменяется.

Склад Royal Tracking Company был оцеплен специальной лентой, которой обычно огораживают место происшествия. А прямо за ограждением скопилась куча машин, начиная от служебных автомобилей и заканчивая машинами зевак, остановившихся поглазеть на происходящее. Собираясь группками, они обменивались последними слухами о массовом убийстве и о человеке, который его совершил.