Личный трофей опального генерала. Книга 2 - Виктория Волкова

— Ты моя защитница, Санечка.

— Люблю тебя, — пробормотала она, стараясь не разреветься. — Сережа, Лешик с кем останется?

— Так, — пробурчал добродушно Кирсанов. — Реветь запрещается. Понятно, Александра Андреевна? У Ларки дела какие-то срочные. Она не сможет с работы отпроситься или отпуск взять. Поэтому уже позвонила тете Вале. Кажется, она понравилась Алексею. Вот и будут вместе хозяйничать… А вечером Лара…

— А ты? — тихо прошептала Санька, боясь, что именно сейчас, когда муж ей нужен, его зашлют в дальние дали.

— А я с тобой, — прорычал он. — Сиделку наймем, конечно. Но за тобой приглядывать нужно. Развлекать…

— Обойдусь, — хмыкнула она. — Я все время сплю, зачем тебе рядом сидеть?

— Сон — это хорошо, — пробубнил Кирсанов, — а вот когда ты в последний раз ела, Санечка? — будто на допросе «языка», сурово осведомился он.

— Я? — замялась Александра, словно ее поймали с поличным. — Не помню, Сереж… Кажется, вчера, — невесело хмыкнула она и поспешно добавила: — Но что-то не хочется… Меня тошнит постоянно.

— Ну это не дело, — подхватился Кирсанов и понесся в ординаторскую.

Буквально через пять минут дверь распахнулась, и дородная санитарка с необъятной грудью с подносом вкатилась в палату

— Что же ты, Сашенька, сразу не сказала? — запричитала она, выставляя на выдвигающийся столик чашку с чаем и тарелочку с вареным яйцом и незамысловатым бутербродом: хлебом с маслом.

— Мне не хочется, — промямлила Александра, стараясь не смотреть на еду. — Плохо себя чувствую…

— А лучше, когда внутривенно глюкозу назначат? — всплеснула руками санитарка.

— Нет, мы так поедим, — раздался от двери добродушный бас Кирсанова. — Спасибо, тетя Нина, как бы мы без вас справились!

— Ой, Сергей Юрьевич, — затараторила санитарка, — для вас все что угодно…

— Спасибо, Нина Николаевна! На таких людях, как вы, земля наша держится. Я позову, если что, — заверил Кирсанов, технично выпроваживая санитарку из палаты. Потом ласково глянул на жену и заявил: — Прояви характер, Александра, съешь все.

— Я не могу, Сережа-а, — взмолилась она. — Устала очень. Сил нет.

— Разговоры, — хмыкнул Кирсанов и, вынув из кармана джинсов связку ключей, принялся отцеплять брелок. Потом достал оттуда небольшой нож с узким лезвием и быстро нарезал бутерброд поперек. Получилось штук пять маленьких тонких кусочков. — Так, мадам, — пробурчал строго. — Пьем чай и закусываем бутером. За меня, за Алексея…

Санька внимательно глянула на белую чашечку и не решилась дотронуться до нее, боясь перевернуть.

— Сама пить сможешь? — настороженно поинтересовался Кирсанов и тут же предостерег: — Подожди, я помогу.

Как заправская сиделка, быстро понажимал кнопки сбоку кровати, и когда изголовье приподнялось, аккуратно поднес чашку к Санькиным губам.

— По глоточку, Санечка, по кусочку, — словно малышке, объяснил он. — Скоро силы прибавятся, — как старый дед, бубнил муж, и от этого речитатива становилось легче, будто микро-частички Кирсановской мощи передались ей. И пока Санька завороженно внимала мужу, он быстро вложил ей в рот маленький кусочек хлеба с маслом.

— Жуй, жуй, глотай, — пробурчал ласково и, быстро очистив яйцо, разрезал его на четыре части.

А к концу незамысловатого обеда в палату зашла медсестра ставить капельницы.

— Что тут происходит? — охнула она. — Зачем вы накормили больную?

— За столом, — пробурчал недовольный Кирсанов и обронил раздраженно: — Вместо того, чтобы помощь оказывать, вы ходите неизвестно где и скандалы тут устраиваете…

Медсестра, пожилая миловидная тетка, вспыхнула и выскочила вон из палаты. А следом зашел доктор Петр Владимирович и хрупкий старичок в очочках в золотой оправе.



— Кто тут у нас свои порядки наводит? — ласково пригрозил старичок и на глазах у изумленной медсестры, протиснувшейся следом, и Санькиного лечащего врача раскрыл объятия.

— Знакомься, Санечка, — пророкотал довольный Кирсанов, выпустив наконец старика из медвежьих лап. — Это Иван Дмитриевич Виленский. Ради тебя из Цюриха прилетел! Я ему полностью доверяю. Он мою башку пару раз штопал, — рассмеялся он. — И тебя на ноги поставит!

Александра встретилась взглядом с обрадовавшимся Кирсановым, посмотрела на застывшего около стены доктора и испуганную медсестру.

«Кирсанов, твою ж налево, — вздохнула она про себя. — Устроил шоу! Хотя для того, чтобы вернуться побыстрее к сыну, все средства хороши. Да и Сережке хочется мне силищу показать. Поухаживать. Вон как хвост распушил», — мысленно усмехнулась она и снова посмотрела на мужа влюбленными глазами.

— Сережа, — хрипло прошептала Санька, проснувшись утром, — я хочу шоколадку. Хоть маленький кусочек. Наверное, внизу в буфете есть. Купи, пожалуйста!

— Ага, — тут же согласился Кирсанов, заметив слабый румянец на щеках жены, — только сначала у врачей спрошу. Вон как меня вчера за чай с бутербродом отругали.

— Как прапорщика? — слабо улыбнулась Александра, лежа на высоких подушках.

— Да, здесь я рядовой, — хмыкнул муж, растирая ладонью затекшую шею. — Твоя сиделка…

— Вот странно, — пробормотала Санька. — Сиделка — слово женского рода и имеет один смысл, а сиделец — мужского, и значение совершенно другое.

— Умная ты у меня, — радостно улыбнулся Кирсанов. — Самая умная девочка. Ну и красивая тоже. Лежи тут, не балуйся, — чмокнув ее в лоб, пробурчал он и, точно зная, что никакого буфета в клинике нет, взял в гардеробе куртку и отправился в близлежащий магазин за шоколадкой. Но там толпились люди, да и сами шоколадки, валявшиеся на витрине, показались Кирсанову подозрительными.

«Тут до Елисеевского, если быстрым шагом, — мысленно почесал он репу, — минут пять-семь ходьбы. — И наскоро выйдя кривыми переулками к Тверской, оказался неподалеку от памятника Пушкину. — До дома рукой подать, — про себя отметил Кирсанов. — Хорошо бы зайти, успокоить сына и сестру с теткой», — пробурчал он, но тут же поморщился, прекрасно понимая, что не может надолго оставить жену. Тревожные мысли сейчас же полезли из всех щелей. Кирсанов вспомнил, как сначала, наплевав на правила, гнал в город как сумасшедший, как боялся даже представить, что на жену кто-то напал. За свою жизнь он повидал ни мало раненых и убитых. И вот ей богу, ни за что в жизни не желал бы видеть Александру с проломленным черепом или еще хуже, опознавать ее в морге.

«Что я упустил и где напортачил? — мысленно поморщился он, крепко сжимая руль. — Кто и почему охотился на мою Санечку? И как получилось, что эта охота оказалась удачной?»

Уже из Рэнджа Кирсанов позвонил Егорову.

— Что полиция говорит, Николай Васильевич? Кто напал? Где? — еле сдерживаясь, чтобы не наорать на своего начальника, пробурчал Кирсанов.