Демоны космоса - Илья Стальнов

– В пятнадцать-ноль вы должны быть в секторе «С-11». Поступаете в распоряжение техник-лейтенанта Рамсенена.

– Ловля блох? – скривился я.

– Что? – она прищурилась. – Мне казалось, это называется тестлечением сервисных программ. Вопросы?

– Никак нет, содруг капитан.

– Выполняйте, – она обернулась и мягкой кошачьей походкой двинула прочь из класса.

Ну не стерва она? Нет, она не стерва. Она суперстерва. И еще раз подтвердила это высокое звание.

Благодарности я от нее не ждал. Но все равно было обидно. Хотя я восхищался совершенством гнусности ее характера.

Однако надо заметить, что после того боя во мне что-то изменилось. Крепнувшую ненависть к ней как волной смыло. Чувство локтя, которое должно было возникнуть по отношению к боевому товарищу, с которым прошел между лопастей мясорубки, когда друг от друга зависело – жить или умереть, понятное дело, не проснулось. Зато теперь я относился к ней совершенно индифферентно. Как к стихийному бедствию, которое нужно просто терпеть и по возможности избегать. СС тоже не питала ко мне ни злости, ни раздражения. Она просто напористо делала свою работу, как ее понимала, и собиралась и дальше пытаться раскатать меня в блин.

Лейтенанта Рамсенена я нашел в сервисном пузыре внешней реакторной галереи. Это была двухметровая прозрачная сфера, откуда открывался величественный вид на главный реактор корабля, похожий на гигантский нераспустившийся тюльпан в две сотни метров диаметром и три сотни метров высотой. Его окаймляли прозрачные кольцевые галереи.

Техник – типичный представитель этого племени, худой, с рассеянным видом, порхавший в каких-то высших компьютерных сферах и соответственно этому беззаботный, как мотылек, посмотрел на меня непонимающе, будто пытаясь вспомнить, кто я такой, Наконец кивнул:

– А, штрафник… Сейчас напарник подойдет, – он повернулся в просторном прозрачном кресле, почти невидимом для глаза. Из образовавшегося отверстия в полу выскочил предназначавшийся нам зеленый, как тина, контейнер тесткомплекта.

Второй штрафник появился через пять минут – злой как черт. Это был Корвен. Он переживал не слишком хорошие времена. Как и моя, его машина была повреждена и еле дотянула до посадочной секции. Если мой приятель отделался более-менее легко, то из кабины ведущего медики и технари с трудом извлекли изломанное тело, в котором едва теплилась жизнь. Чудо, что Арвин выжил. Но минимум на год, если не навсегда, ему не сесть в кресло пилота и не бросить свой истребитель в черную пустоту. Он до сих пор в реанимационном блоке, и по возвращении на базу проследует прямой дорогой в госпиталь. Новым ведущим Корвену назначили капитана Норака Ломака, твердолобого служаку, сразу решившего, что его новый подчиненный никак не соответствует распространенным представлениям об офицере космофлота. Некоторая легкомысленность и расхлябанность Корвена, впрочем, для пилота вполне позволительная (лишь бы летал и не падал), наталкивала Ломака на мысль о немедленном искоренении недостатков. Так что за кратчайшее время мой приятель обзавелся почти таким же количеством нарядов, что и я.

Наряд на сервисработы означал, что нам вдвоем предстоит мерять шагами километровые коридоры и тестировать информационные узлы сервисных систем на неполадки, компьютерные вирусы. Компьютерная система корабля вполне могла тестировать себя сама, но этого считалось недостаточным, так как теоретически был возможен сбой в работе главного компьютера. И тогда воспаленное воображение рисовало жуткие картины – задыхающиеся от недостатка кислорода люди, взбесившиеся сервисные роботы, вымерзающие каюты и раскалившиеся до красноты коридоры. Правда, такого пока не случалось и вряд ли когда случится.

Сектор нам техник отмерил длинный, как язык Корвена, – на палубе, где располагался медблок. Вздохнув, мы отправились его «спасать».

– Шарх дери это шархово занятие! – воскликнул я, когда пошел третий час монотонной работы.

– Точно, – Корвен вставил штырь в контактное гнездо спрятанного под светящейся пластиной сервисного узла.

– Какой идиот выдумал это тестирование?! Неужели кто-то думает, что в этом занятии есть смысл?

– Еще какой, – сказал Корвен, нащелкивая на коробочке тестера код.

– И какой?

– А как наказывать провинившихся? Чем обуздать мелких нарушителей устава? Объявить замечание или выговор? Не смеши мои подметки, Серг! Посадить на гауптвахту? Сурово. А восемь часов такой работы – как раз.

Да, наказание было изощренное. Восемь часов подряд обалдело смотреть на скачущие цифры – это скучно и даже тоскливо.

– Это еще ничего, – поведал Корвен. – Вот если бы мы служили на плоскостном морском флоте трехсотлетней давности, то наряд означал бы кое-что похлеще.

– Что похлеще может быть? – кисло осведомился я.

– Резать картошку. Или чистить отхожие места.

– Зачем?

– А ты не в курсе, что сервисные роботы и пищевые синтезаторы появились вовсе не одновременно с человечеством? На плоскостном флоте все жили скопом в тесных кубриках. Были общие отхожие места и столовые с кухнями, где обрабатывали натурпродукты. И все делали руками, – Корвен положил на пол гудящий тестер и растопырил пальцы.

– Мерзко, – сделал я вывод, представив, как это – чистить руками склизкие, неаппетитные натурпродукты.

– Технический прогресс имеет свои плюсы.

– Тебя твой капитан тоже решил замотать, – отметил я, глядя на карточку компа, который сравнивал показания тесткомплекта с показаниями главного компьютера. Понятно, никаких разночтений не имелось.

– Решил, – кивнул Корвен. – Понимаешь, обидно. Тебе-то куда легче.

– Почему?

– Тебя садирует СС – воплощение мрачной, целеустремленной силы. Ее можно уважать. Она это делает, по-моему, из мистической непостижимой ненависти ко всему живому, и к тебе в особенности. А капитан Ломак – просто обычный скучный дурак.

– Ты не прав, – возразил я. – СС издевается не из-за ненависти. Она просто машина, бесстрастно производящая каверзы.

– Ох, жалко Арвина. Вот человек, – Корвен, сильно переживавший ранение своего командира, вздохнул.

Что скажешь на это? Мне тоже было жалко Арвина, и как пилота, и как человека, и как отличного командира. А еще больше было жалко тех, кто заживо сгорел в истребителях, был распылен на атомы при этой битве.

Во время того памятного горячего боя из нашей эскадрильи уцелело меньше половины машин. Фактически меркане смяли нас, но мы оттянули на себя значительные их силы, и ударная группа «Морских ястребов» сумела развалить злосчастный фрегат на куски, обеспечить наш прорыв и в конечном счете блокировать вражескую эскадру. Так или иначе, меркане отступили, потеряв почти треть своего флота. Это была большая удача. Преимущество было не на нашей стороне, но мы выстояли. Какой ценой!