Маугли из Космоса - Марк Антоний

физик так и остался в Малых Пихтах, хотя ничто не мешало ему уехать в тот же Новосибирск, где как раз начал создаваться Академгородок.

Как бы там ни было, участковый вполне мог считать, что дочь Вадима Андреевича не могла связать свою судьбу с шаромыжником. И все-таки даже деликатности старшего лейтенанта Марьина наверняка имелся предел, и его терпение не стоило испытывать бесконечно. Алевтина почти силком стянула с суженого-ряженого отцовский костюм, присела к швейной машинке с ножным приводом: укорачивать, удлинять, подшивать. Миша приткнулся в уголке с карандашами и бумагой — Аля не позволила ему больше рвать отцовские тетради, выдала старую, но с чистыми страницами амбарную книгу, пусть забавляется. Стрекотала старинным безотказным «Зингером», искоса посматривая на возлюбленного. Любопытство разбирало, что это он там рисует. Опять ее портрет? И откуда он только такой талантливый?

Удлинив и подшив брюки, Аля не выдержала, спросила:

— У тебя, родной, совсем никаких документов нет?

Миша поднял голову, поглядел поверх гроссбуха. Переспросил в обычной своей манере:

— Документов?

Аля давно поняла, что придется смириться с его непостижимой неосведомленностью, поэтому лишь молча поднялась, выдернула верхний маленький ящик комода, достала зеленую книжицу. Протянула Мише.

— Это называется паспорт, — сказала она. — Документ, удостоверяющий личность. У тебя нет такого?

Миша задумчиво полистал паспорт, пощупал странички, понюхал даже. Покачал подстриженной шевелюрой.

— Такого — нет, — сказал он и добавил непонятно: — Только — волновой идентификатор. Неработающий.

И зачем-то постучал себя пальцем по виску. Аля с досады принялась яростно толкать педаль машинки.

— Твой идентификатор мы участковому не предъявим, — пробурчала она. — Не знаю, как у вас там на Бетельгейзе, а у нас человеку нельзя обходиться без документов. Ни на работу не устроиться, ни в… — Она осеклась, чуть было не сказав «в ЗАГС пойти». — Никуда, в общем…

Миша смиренно выслушал ее тираду и с еще большим усердием принялся чиркать в амбарной книге. Аля закончила подшивать и подравнивать, подняла голову от «Зингера», чтобы велеть милому своему найденышу примерить костюм заново. И только сейчас заметила, что Миша стоит перед ней и протягивает книгу. Алевтина всмотрелась в рисунок и ахнула. Он действительно нарисовал ее портрет — точную копию фотокарточки в паспорте. И ладно бы ограничился только ею. В гроссбухе был изображен весь первый паспортный разворот, точка в точку, завиток в завиток. Не будь это нарисовано на линованной бумаге, можно было подумать, что Миша скопировал паспорт неизвестным техническим способом.

— Это документ? — спросил он с неподражаемой наивностью.

На этот раз Аля не сдержала тяжелого вздоха.

— Нет, милый, — с болью произнесла она. — Это не документ. Это подделка.

Глава 9

Начался новый учебный год, и в привычной его суете Але стало не до чудачеств суженого-ряженого. Теперь она вставала затемно, стараясь не греметь посудой, пила на кухне крепкий чай и убегала в школу. И все же, находясь на другом конце поселка, Алевтина ни на минуту не забывала о Мише. Он словно незримо присутствовал и на уроках, и в школьной столовой, где она наскоро перекусывала подсохшей булочкой, запивая ее тепленьким сладким какао, и даже — в учительской. Диктуя изложение, вытаскивая ложечкой противную молочную пенку, рассеяно отвечая на вопросы Корнелии Степановны, Аля вдруг мгновенно и колко сознавала, что уже не одна, что у нее есть любимый, странный сожитель, муж перед небом и людьми, тот, кого ждала она всю свою не столь уж и богатую счастливыми событиями жизнь.

Время шло, пора было Мишу открыть поселковому миру, но Аля не могла придумать, как это сделать. «Не дело мужику дома томиться, портится он от этого, отчаивается», — говаривала мама. К отцу ее слова не относились. Тот хоть и работал дома, но приносил поселку огромную пользу. Наладил бухучет сразу нескольких предприятий. Помогал маркшейдерам «Красного медника» рассчитывать глубину залегания рудоносных горизонтов. Вместе с бессменным учителем физики и математики Исидором Ивановичем Свешниковым придумывал задачи для районной математической олимпиады. Работы хватало. И платили Вадиму Андреевичу неплохо. Кое-что удалось скопить. Поэтому Алю не волновало, что ее «мужик» не работает. Не станет хватать ее учительской зарплаты — снимет со сберкнижки. Она опасалась, что мужу самому надоест сидеть возле ее юбки и он уйдет.

Миша, похоже, не разделял ее опасений. Он все время находил себе занятие. Перечитал все имеющиеся в доме книги, некоторые выучив наизусть. Однажды спросил, нет ли еще книг. При этом повел руками, как бы оглаживая большой шар. Алевтина поняла, что он хочет узнать, существуют ли книги еще где-нибудь, кроме ее дома. Она попыталась выяснить его предпочтения и с сожалением убедилась, что Мишу вовсе не интересует художественная литература. Тогда Аля стала приносить ему книги по точным и естественным наукам, какие только нашлись в школьной и поселковой библиотеках. Он набрасывался на каждый томик, страницы которого были испещрены формулами, как голодный на хлеб. А она с ужасом думала о том времени, когда скудные библиотечные фонды поселка иссякнут и любимый начнет голодать.

Однако Миша не только поглощал знания, но и, видимо, пытался применить их на практике. В отцовской мастерской он соорудил нечто вроде лаборатории. И пропадал в ней целыми днями. Аля не спрашивала, чем он там занимается: чем бы дитя ни тешилось… Иногда, вернувшись из школы, она не заставала любимого дома. Первое время эти отлучки страшно пугали ее — вдруг ушел навсегда! — но Миша неизменно возвращался. Приносил какие-то минералы, деревяшки, глину, песок. Запирался с добычей в своей лаборатории, и тогда оттуда доносилось шипение, треск, в окнах мелькали непонятного происхождения огни, из щелей вырывались струйки цветного дыма.

И однажды снежным ноябрьским вечером Миша вошел в дом, торжественно неся на вытянутых руках продолговатый предмет, завернутый в газету. Но Аля смотрела не на сверток. Ее поразили глаза любимого. В них не осталось ни тени былой наивности. Это был взгляд предельно собранного, уверенного в себе мужчины. Мужчины, только что закончившего сложную, потребовавшую сосредоточения всех его сил и умений работу. И теперь тихо торжествовавшего. Алевтина даже не могла решить, какой из взглядов Миши ей нравится больше — обычный его растерянно-грустный или этот, новый — прямой и строгий.

— Я сделал это для тебя! — объявил он, протягивая сверток.

Аля машинально взяла его, развернула и ахнула.

Представьте, что вы наблюдаете, как нежный цветок на ваших глазах неуловимо превращается в точеную фигурку прелестной девушки, которая на самом деле не девушка, а чайный клипер, летящий над волнами; парусник становится свирепым тигром, крадущимся в ночных джунглях, и в решающем