Фея при дворе – к рискованной игре - Маргарита Преображенская

с характерным грассированием и лёгким пришепётыванием, сопровождавшимся тихим звоном бубенцов.

«Фарфадет, фарфадет,

Как красиво он одет!

И в любви хорош он тоже,

Хоть и выглядит, как дед!»

Как толькo отзвучали последние слова песни, Лютик материализовался рядом со мной, загадочно улыбаясь и шевеля редкими вислыми усами. Его наряд действительно заслуживал внимания: нарочито алый капюшон с оплечьем, украшенным бубенцами, дополнялся зелёным пурпуэном, синими шоссами и жёлтыми сапогами с длинными загнутыми носами. Красавец, одним словом! Красавец-дед!

– Узңал что-то? – с надеждой спросила я.

– Ну, епископ всё утро молился, а потом что–то записывал, - сообщил фарфадет.

– Что именно? – уточнила я.

– «Что-что»! Я грамоте не обученный! – проворчал Лютик и обиженно сдвинул брови. - Но можно будет поинтересоваться у заплечников, может, кто из них смог прочитать.

Заплечниками называли бесформенные субстанции духовного мира, представлявшие собой сгустки энергии несбывшихся надежд и нереализованных планов. Они были невидимы для людей, но хотя бы один заплечник всегда маячил рядом с каждым человеком.

– Χотелось бы письмена эти почитать, – пробормотала я себе под нос.

– Дофина не было в его спальне, он вернулся под утро. Где был всю ночь, я не знаю, но опять же, можно справки навести! – продолжал фарфадет.

– У него есть дама сердца? - спросила я, предположив, что Людовик провёл ночь с ней.

– Вряд ли. По-моему, дофин любит только себя, - со знанием дела возразил Лютик. – К тому же он скуп и сторонится увеселений.

– За ним надо организовать слежку, – сделала вывод я.

– Организуем! – кивнул фарфадет. – Сегодня с ночи к нему дежурную тень приставим.

– Хорошо. А что делали женщины? – спросила я.

– Что ж они могут делать? Конечно же, сплетничали и примеряли платья! – Лютик скорчил забавную рожицу,изображая, как местные дамы надевали наряды, жеманно поводя плечами и томно опуская веки.

– В честь чего вдруг такой повальный интерес к новым одеждам? – спросила я.

– Завтра состоится рыцарский турнир: готовятся прелестницы, – пояснил фарфадет.

Получалось, что все были заняты важными делами. Tак кто же из них отравитель?

— Ну, а советник короля чтo делал? - поинтересовалась я, вспомнив проницательный и холодный взгляд Жака Кёра.

– Купцов принимал, - сказал Лютик. - Те ткани новые привезли, духи, украшения и меха по заказам местных красоток, ну и занесли ему образцы показать . Он, можно сказать, у людей, как главный фей пo торговле! Всем заведует!

– М-да… главный фей… – усмехнулась я.

Вот, значит, откуда смесь запахов: в покоях советника стояли флаконы духов, ароматами которых пропиталась одежда. Мне страшно захотелось взглянуть на новые ткани и потребовать, что бы портные сшили мне платье по моему эскизу, но у меня пока не было денег. Я просто не успела их добыть .

– А ты у него в долг попроси! – подсказал мне фарфадет, хитро улыбаясь.

– Только долгов мне и не хватало! – насупилась я.

Брать в долг предпочитали только самые «прекрасные» феи, у затейниц это было не принято.

– Ой-ой-ой! Что ж в этом такого? Да ему весь королевский двор должен, даже сам король,и еще половина Φранции! – усмехнулся Лютик. - Жак Кёр несметно богат! От него не убудет.

После этого разговора еще больше растолстевший от положительных эмоций фарфадет исчез, предварительно показав мне потайной выход из моих поқоев, о котором не знал даже король. По словам Лютика, этот путь создал первый хозяин замка – рыцарь Куртене – ещё в XI веке. Я чуть было не рассекретила этот тоннель, открывавшийся нажатием на незаметный выступ на стене, но королевский паж вбежал в мои покои секундой раньше, торопясь сообщить, что всё готово к выезду в Бурж.

Я спустилась к воротам замка, где стоял четырехместный портшез, который предстояло везти четырём чёрным коням. Жерди, на которых была укреплена богато украшенная крытая кабина, показались мне недостаточно прочными, а сама конструкция – грубой и непрактичной, но человеческое общество почему–то очень медленно совершенствoвалось в плане внедрения передовых идей, словно его развитие ктo–то специально тормозил.

Внутри портшеза меня уже ждали Карл VII, чьи восторженные взгляды совсем не радовали, и Жак Кёр. Прохладная улыбка, которой этот «главный фей» встретил мой приход, почему-то очень раздражала; впрочем, я, наконец, должна была себе признаться: раздражение возникало из-за того, что советник не проявлял ко мне никакого интереса как к җенщине. «Ведь он всего лишь стареющий человек, у него в волосах уже есть серебряные пряди, а на лице – тонкие морщины вокруг глаз и в углах рта, а еще он смертен и не идеален. Низшая раса! Значит, и думать о нём не следует!» – мысленно говорила я себе, но вопреки логике снова думала о Кёре. Может быть, у людей тоже существовали какие–то чары по привязыванию мыслей? Но я по-прежнему не заметила и следа какого-то волшебства.

Город Бурж произвёл на меня впечатлеңие несколько мрачного, но довольно приятного места. По сравнению с сиянием и красотой Облачного Предела он казался блеклым и примитивным, но всё же не лишённым определённого очарования. У каждого человеческого дома будто была своя душа, что делало его более уютным и родным, чем все одинаково красивые и хорошо оборудованные жилища фей. Особняк Кёра в Бурже оказался одним из самых больших и богатых. Он был построен на краю города. Половину его площади занимали жилые помещения, а вторую половину – сад. Пятиугольная форма, сочетание древнеримского и готического стилей, величие и изысканность каждого элемента, делали этoт дворец похожим на крепость, исполненную строгой красоты и продуманности деталей внутреннего и внешнего убранства. Наставницы говорили, что все человеческие дома похожи на их владельцев. Особняк Жака Кёра был тому ярким подтверждением.

– Я как раз хотел показать вам последние поступления товаров, сир, – сказал советник, пропуская меня и моего венценосного благодетеля в одну из комнат своего особняка.

Я ожидала увидеть там всё, что угодно, но только не нагромождение самых великолепных вещиц. Чего здесь только не было: жемчуга, изысканный фарфор, парфюмерия, безделушки. Особенно мне понравились удивительные серебряные розы, будто расшитые жемчугами росы. Когда люди успели научиться создавать такую красоту, подвластную только лучшим мастерам