Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов

Кто разжег в этих глухих местах исполинский костер, видимый из степи за много тысяч шагов? Какая-то деревня лесовиков? Фактория доминионцев? Или это обычный лесной пожар, а Оршаг просто воспользовался удобным поводом чтобы уехать?

В пользу версии с человеческим поселением говорил все тот же гразг. Если задаться вопросом, где гразги встречаются чаще, рядом с людьми или в дикой природе, правильным ответом будет “Да”. Но рядом с людьми их все же больше. С другой стороны, ни одно лесное поселение не будет разжигать костер таких размеров у границы степи. Искатели кочевников не даром грызут своих медузок, да и с флира столб дыма заметить очень легко. А участь выдавшей свое местоположение деревни в этом случае незавидна, гигатрак просто проломит себе дорогу прямо сквозь лесную чащу. А за ним, по переломанным и вдавленным в землю стволам деревьев, проследует остальная клановая техника. Кому нужны такие риски?

Особого смысла в попытках угадать не было и Брак честно признавался себе, что попросту тянет время. Одежда давно просохла, вурш закончился, потихоньку начала накатывать сонливость. Костер понемногу угасал, а собранные дрова закончились. В лесу неуютно, видеть над головой вместо неба густые кроны деревьев было непривычно и даже жутковато. Парень представил себе, что рядом сидит толстяк, и невольно усмехнулся. Логи наверняка бы уже обошел все вокруг, попробовал на прочность стволы деревьев и сожрал что-нибудь несъедобное. После чего начал бы ныть, что они слишком засиделись. Даже хорошо, что Брак здесь один – запасы еды у него откровенно жалкие, да и фляга с водой почти показала дно. Присутствия прожорливого толстяка они бы не выдержали, испарившись быстрее, чем зеленка в котле гигатрака.

С этими мыслями парень поднялся, прихлопнул какое-то мелкое насекомое, влезшее на шею, после чего выковырял из углей почерневший чайник и пошел по следу гразга. Костер тушить не стал, подернутые пеплом угли быстро задавит лесная сырость.

Идти по лесу оказалось на удивление комфортно, стоило лишь миновать заваленную буреломом опушку. Толстый слой хвои и мха мягко пружинил под протезом, к тому же Брак плюнул на привычки и подобрал себе толстую ветку с рогатиной, используя ее в качестве костыля. У Котобоев он себе такого не позволял, сжимал зубы, оступался, но шел самостоятельно. Это позволяло, хоть и частично, но избавиться от насмешливых и жалостливых взглядов в свою сторону. Да и в целом так было проще, меньше причин думать о себе, как о никчемном калеке. Зато здесь, в отсутствие публики и необходимости что-то доказывать, Брак с огромным облегчением опирался на ветку. К тому же, ей оказалось удобно смахивать блестящие от росы колеса паутины, в которых важно поблескивали глазками упитанные пауки.

Запах гари он почувствовал, пройдя с полтысячи шагов. Ошибся все-таки с расстоянием. Лес здесь стал ощутимо темнее и суше, на пути начали встречаться мелкие овраги. Строй вездесущих плакальщиц все чаще нарушали незнакомые деревья с мелкими острыми листочками и гладкой, бледно-серой корой, похожей на плоть утопленника. Их ветви затягивала паутина, причем настолько густая, что разглядеть крону на высоте свыше двух ростов было невозможно. Деревья вызывали подсознательную оторопь, желание почесаться и неуютное ощущение, будто за тобой кто-то наблюдает, поэтому Брак старательно обходил их стороной. Сперва опасался так делать, боясь потерять направление, но путеводная нить оставленная гразгом по-прежнему вела прямо вперед, не петляя и никуда не сворачивая.

Запах гари усиливался, начали встречаться обугленные стволы, на которых пузырями застыла смола. Что бы тут вчера не горело, налетевшая гроза вовремя остановила распространение пламени. Брак никогда не жаловался на воображение, поэтому очень живо мог себе представить последствия сильного лесного пожара. Кроме следов огня появились характерные проплавленные в хвойном покрове дорожки гразгов – все, как одна тянущиеся из невидимого пока центра. Гразги от чего-то бежали, не отвлекаясь и не сворачивая, чтобы поглотить особо лакомые куски. Догадаться о причинах бегства несложно. Огонь – естественный, и по сути единственный враг огромных слизней. Вопрос лишь в том, откуда их тут столько взялось. По пути Брак насчитал уже с пяток легко различимых в лесной полутьме канавок и был уверен, что вокруг их намного больше.

Это была не деревня. И даже не сигнал. Сгоревшая хижина? Неосторожно оставленный костер? Брак был готов к чему угодно, когда осторожно пробирался через кольцо обугленных, искореженных пламенем стволов. Но реальность, как это часто случается, с легкостью переплюнула фантазии.

На лесной поляне, в окружении переломанного месива из сгоревших плакальщиц и взрытых падением куч земли, лежал цеп. Лежал на боку, почти переломленный пополам ударом, превратившим некогда вершину технической мысли человечества в неопрятную распластанную тушу, бесстыже вывалившую содержимое своих металлических внутренностей из широкой трещины, надвое рассекавшей набитое брюхо трюма. На фоне деревьев цеп казался огромным, не меньше гигатрака.

Огонь и падение не пожалели небесного исполина. Тонкая металлическая обшивка смялась и закоптилась, деревянные части почти целиком выгорели, оставив после себя окаймленные обугленными досками провалы. С десяток деревьев завалились прямо на корпус, то ли от удара при падении, то ли пламя подточило корни. Смотрелось это диковинное переплетение металла и дерева странно, будто возмутившийся вторжением наглого пришельца лес ожил и схватил пролетающий над собой корабль огромной древесной лапой.

– За что и поплатился…– пробормотал Брак, пытаясь разглядеть тип цепа сквозь древесные завалы.

Он не был силен в классификации летающей техники, кочевники всегда предпочитали перемещаться по земле. Разве что флиры почитали. Пилотировать свой флир было заветной мечтой для многих молодых искателей. Ни опасность падения, ни сложность в управлении, ни драки, ни арталисы, – искателей неба не страшило ничего. На каждый новый флир всегда находилась целая очередь желающих примерить на себя рычаги управления. Но простейший флир сложно назвать полноценным летающим транспортом. По сути он – обычное кресло, к которому механик прикрутил гравку и компрессор с баком. Для устойчивости – каркасные паутинчатые крылья и хвостовое оперение. Для перемещения – простейший педальный привод с винтом. Для управления – тугие рычаги закрылок. Именно такие летающие табуретки патрулировали границы крупных городов и поселений, выискивая потенциальную опасность и наблюдая за погодой. Далеко не улетишь, медленно, пилот быстро выдыхается. Зато дешево, надежно и просто в управлении. А на посадочной площадке усталого летуна поджидает свежий сменщик.

Кочевники такие флиры не уважали. Для дальней разведки они не пригодны, сгорают от малейшей искры, уйти от драка невозможно, собирать сетями эйр не хватит сил. Даже просто угнаться за Семьей на перегоне не выйдет. И дальше уже в дело вступали клановые