Карты Люцифера - Алексей Атеев

– То есть как исчез?

– А очень просто. Как у нас люди исчезают. Пропал без вести. Ночь прошла, его нет. Утром на работе тоже нет. Жена, естественно, какой бы ленивой и равнодушной она ни была, забила тревогу. В институте тоже переполошились. Милиция начала поиски. Нет человека, и все тут! Исчез! Недели через три как будто нашли.

– Что значит: как будто?

– Дело происходило летом. Обнаружили его в лесополосе, возле станции электрички. Непонятно, как он туда попал, ведь жил здесь рядом, на Ленинградском… Следов насильственной смерти не обнаружили. Абсолютно гол: ни вещей, ни документов… Да и само тело… – Колычев крякнул. – Словом, не в лучшем виде. Может, это вообще был не он.

– Но ведь существует опознание? Родственников вызывают, знакомых… Наверное, приглашали жену, Манефу…

– Естественно, близкие подтвердили скорбный факт. Опознали, как там его звали?.. Эрастом, кажется. Как героя повести Карамзина «Бедная Лиза», – Колычев хрюкнул. – А почему бы им не опознать?

– Вы, Михаил Львович, какими-то загадками говорите. Это, выходит, не он, что ли, был?

– Вот уж не знаю, Артюша. И, откровенно говоря, знать не желаю. Только думаю: дело тут нечисто.

«Волга» приближалась к Пушкинской площади.

– Как будем действовать? – спросил Артем.

– Поставь машину напротив «Известий» и отправляйся на встречу, а я пойду следом и со стороны погляжу на этого загадочного человека.

Небо внезапно потемнело, по верхушкам деревьев пронесся мгновенный яростный вихрь, громыхнуло, и на землю стеной обрушился теплый ливень. Он молотил по площади лишь пару минут и понесся дальше, но все находившиеся в сквере мгновенно промокли до нитки. Вымок и Артем. Он крутился возле мигом опустевших скамеек, чувствуя себя последним идиотом, пытался насвистывать «Манжерок», размахивал из стороны в сторону сумкой, привлекая к себе внимание. Но тщетно. Клиент не шел. Краем глаза он видел прогуливающегося поблизости Колычева. От дождя старичка защищал старомодный зонт с черепаховой рукоятью.

Запасливый черт, с завистью подумал Артем, утирая лицо и провожая взглядом стайку босоногих девиц. Легкие платьица, промокнув, весьма соблазнительно облепили стройные фигурки. Девчонки визжали от восторга и размахивали снятой обувью.

– Ты, мужик, не ждешь ли кого? – прозвучало над ухом.

Артем обернулся. Перед ним стоял высокий, атлетического сложения парень, похожий на боксера. Сломанный нос придавал лицу парня угрожающее выражение.

– Допустим, жду, – так же нагловато ответил наш герой. – А что?

Он прикинул свои силы. В центре всегда шлялось разное отребье, готовое сотворить любую пакость: обобрать простака, снять часы у пьяного, «дать в морду» интеллигенту в шляпе. Соотношение сил оказывалось явно не в пользу Артема. От старичка проку было мало.

– И тебя Артемом кличут? – не отставал «боксер».

– Ага.

– Меня прислал Иван Николаевич, – сообщил парень. – Ты ему должен что-то передать?

«Вот оно! – лихорадочно соображал Артем. – Сейчас начнется… Под белы ручки и на Петровку».

– Да не бзехай, – усмехнулся «боксер», видимо, уловив ход мыслей нашего героя. – Давай вещь, получи бабки. – И он протянул Артему сверток. – Можешь не пересчитывать – пять «штук», как в аптеке. Ну, будь, зайчик.

Сравнение с грызуном особенно покоробило Артема. Он так крепко сжал сверток, что прорвал газетную упаковку. Пальцы наткнулись на плотные края денежных пачек. И, странное дело, неуверенность и даже некий страх как рукой сняло. Он пренебрежительно глянул вслед парню: похоже, марьинорощинский. Там таких бойцов пруд пруди… «Сломанный нос» словно, прочитав его мысли, неожиданно обернулся:

– Эй, Артемчик! Совсем забыл! Мой шеф просил тебя быть вечером дома. Часов в десять… Он тебе позвонит. Усек?

Артем кивнул и тоже пошел к машине. Он посидел минут пять, дожидаясь Колычева. Наконец появился старичок.

– Уф! А гроза-то – будь здоров, – радостно объявил он, закрывая зонтик. – Совершеннейший шквал. Насколько я понял, к тебе подходил всего лишь слуга.

– Бандюга, – заметил Артем. – Хам!

– Чем же он тебя обидел? – весело поинтересовался Колычев. – Разговаривал невежливо?

– Я же говорю: хам!

– Н-да, Артемий. Взрослый ты мужик, а ведешь себя как ребенок. Если будешь обижаться на каждого дегенерата – до сорока не доживешь. Особенно при нашем занятии. Один не то скажет, другой не так посмотрит. Беда прямо… Усвой. Ты – единственный в своем роде на белом свете. Нет другого Артема Кострикова. И чужие мнения, насмешки, колкости должны отлетать от тебя, как резиновый мячик от каменной стены. Чем ранимее душа, тем скоротечней жизнь. Человек с легко уязвляемым самолюбием не достигнет успеха ни в одном деле. Он будет пугаться тени даже от самого легкого облачка, случайно упавшей на его непогрешимое «я». Понятно, «все мы люди, все человеки», – как говаривал классик устами своего героя. Никто не защищен от худого слова. Но нужно наращивать броню, защищающую сердечную мышцу. Иначе пропадешь. Смотри на вещи проще, не теряй чувства юмора. Парень этот, который тебе деньги передал, сел за руль черной «Волги», похоже, казенной. Номер я записал. Пересчитай деньги.

Артем разорвал остатки упаковки. В свертке находилось пять пачек. Парень не обманул.

– Полный расчет, – заметил он.

– Интересные ныне пошли покупатели, – с деланым изумлением произнес Колычев, – даже на товар не взглянут, а деньги выкладывают. Да деньги-то какие! Непонятно.

– Этот тип сказал: его шеф вечером позвонит.

– Я слышал. Может быть, этому – как же его обозначить, вроде и клиентом назвать язык не поворачивается, – нужно от тебя что-нибудь другое?

– То есть?

– Ну, я не знаю… – Старец хохотнул. – Изнеженность нравов, скажем…

– На что это вы намекаете?

– Между прочим, на Западе нынче изнеженность нравов в большой моде. Полистал я тамошнюю прессу. Только об этом и пишут. И тот изнежен, и другой изнежен… правда, в большинстве все люди искусства. Разные там актеры, режиссеры. Балетные танцовщики.

– Я что-то плохо понимаю. О какой изнеженности нравов идет речь?

– Когда мужчина с мужчиной… Гомосексуализм, другими словами.

– Тьфу, гадость какая! Ну, вы тоже скажете! Мне, слава богу, баб хватает.

– Баб ему хватает! Жениться пора, Артемий. Видный парень, а прозябаешь в холостяках.

– Никак не найду невесту подходящую.

– Хотя и видные ребята склонны к изнеженности нравов. Вот этот… актер французский… Как его?.. Еще графа Монте-Кристо играл… Да, Жан Марэ! Он тоже из этих будет.

– Жан Марэ?! Никогда не поверю. Чепуха!

– Чудак человек. Я в «Фигаро» читал большую статью про него.