Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Юрий Владимирович Костяшов

сбежать из нашего родного колхоза «Побе­да» без всяких документов.

К слову сказать, желающие переселиться легко обходили многие препятствия, создавая фиктивные семьи, идя на другие ухищрения. Вербовщики смотрели на подобные нарушения сквозь пальцы: у них ведь был план набора...

Органы внутренних дел и безопасности старались тщатель­но контролировать всю кампанию по заселению Калининград­ской области. Они внимательно следили за настроениями сре­ди переселенцев с целью недопущения распространения лож­ных слухов и паники.

Настроение всех переселенцев здоровое. Так, председатель колхоза деревни Ланшино Серпуховского района Московской области Карасева перед отъездом в Калининградскую область заявила: «Я благодарю партию и Советское правительство за оказанную мне честь нести советскую жизнь в Калининград. Обещаю отдать все свои силы для того, чтобы на новом месте создать образцовый богатый колхоз».

Беспартийная колхозница Фетисова Е. М., 52 лет, сказала: «В родном колхозе я была лучшей дояркой. Я думаю, что все наши колхозники на земле, обильно политой кровью наших детей и мужей в борьбе с немецкими захватчиками, сумеют добиться в ближайшее время зажиточной светлой жизни.

Из докладной записки начальника управления МВД Московской области генерал-лейтенанта

Журавлева, 7 сентября 1946 года

ГАРФ. Ф. Р 9479. Оп. 1с. Д. 304. Л. 156

При обслуживании переселенцев органами милиции Боровичевского района 23/VIII с. г. было выявлено, что гр. Карпухин Сергей Михайлович, 1916 года рождения, уроженец дер. Платоново Опеченского района Новгородской области, демобилизованный из Красной Армии, проводил антисоветскую агитацию, направленную на срыв переселения. Последний заявлял, что в Калининградской области нет построек, придется жить в землянках, область голодная, урожайности хлеба не бывает, на территории области оперируют банды и т. п.

Карпухин арестован и для привлечения к ответственности передан в Боровичевское Р[айонное] Отделение] МГБ. Других случаев антисоветских проявлений в связи с переселением не зарегистрировано.

Из спецсообщения и. о. начальника управления МВД Новгородской области полковника Просвирина 18 сентября 1946 года (фамилия арестованного изменена)

ГАРФ. Ф. Р 9479. Оп. 1с. Д. 304. Л. 162

Не претендуя на подробную характеристику переселенцев, подчеркнем одну их особенность, о которой говорит Мария Тимофеевна Рыжухина, приехавшая из Горьковской области:

— Больше молодых ехали, пожилых мало. Если кто только стариков с собой возьмет. А так — молодые в основном. Тут работать надо было.

Молодые люди, еще не успев обзавестись хозяйством, семь­ей, были легки на подъем, проще переносили неудобства и трудности. Не следует также сбрасывать со счетов юношеский романтизм, максимализм и даже тщеславие.

— Вызвали нас в райком ВЛКСМ, — вспоминает Елена Ти­мофеевна Каравашкина, — предложили поехать в Калинин­град. Предлагали и квартиру, и работу, и еще оклад хороший. Я согласилась. Это было престижно. Да и девчонки уговарива­ли. Родня — в слезы: «Тебе что, дома не живется?!»

Характерной чертой многих переселенцев было отсутствие уверенности в своем будущем, ощущение временности пребы­вания на новых землях. Уезжая из родных мест в поисках лучшей жизни, многие стремились просто переждать тяжелые времена, не имея серьезных намерений остаться. Это подтвер­ждает и Наталья Павловна Снегульская:

— Если бы было плохо, то мы бы уехали обратно. По усло­виям вербовки предстояло отработать три года. Мы и не соби­рались здесь долго жить, потому что это не родная земля.

— Отец ездил в райцентр, где его сагитировали. Приезжа­ет домой и говорит: «Давай поедем. Будем без шубы ходить, там тепло. Наедимся рыбы. Года три поживем и уедем», — рассказывает Альбина Федоровна Румянцева, приехавшая из Мордовии.

Что касается таких деловых качеств переселенцев, как трудо­любие, добросовестность, то тут нам приходилось слышать са­мые разные суждения.

У Петра Яковлевича Немцова такое мнение:

— Не все переселенцы были хорошими тружениками. Мно­гие, очевидно, и на прежнем месте плохо работали. Потому что если хозяйство крепкое, то никуда человек не поедет — нет необходимости ехать от крепкого хозяйства.

Но много ли в стране, разоренной войной, могло быть крепких хозяйств?

Вспоминает Алексей Васильевич Трамбовницкий:

— Помню, в сорок шестом году видел эшелон переселенцев из Смоленской области. Они выходили из вагонов обшарпан­ные, оборванные, с ними были их голодные дети. С ними был их жалкий скарб и тощие коровы...

— Но среди переселенцев были и крепкие мужики, которые работали добросовестно, — утверждает Михаил Николаевич Мешалкин.

Глава 3. ПЕРЕЕЗД. ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Сборы в дорогу

Долго готовились переселенцы в дорогу: оформляли доку­менты, паспорта, собирали вещи. Трудно расставаться с родны­ми местами, обжитыми не одним поколением предков, с хозяй­ством, пусть и не богатым, но нажитым нелегким трудом.

Вспоминает Валентина Федоровна Ершова из Рыбинска:

— Когда мы уезжали, то часть вещей, что смогли продать, продали, а что не смогли — раздали даром. Часть вещей так и оставили в квартире. С собой взяли большой сундук, в него положили посуду и матрацы, которые потом набивали соломой.

Естественно, это касается тех, чьи хозяйства война так или иначе пощадила. Но такие хозяева не спешили расстаться с родной землей. На переезд чаще всего решались малоимущие семьи. «Нечего было брать с собой. Как стояли, так и поехали», — горько вспоминает Анна Ивановна Тихомирова из Кали­нинской области. Одинокие ехали налегке. И почти каждый, переселяясь, надеялся все необходимое для жизни приобрести на новом месте.

Михаил Иванович Иванов из Гомеля говорит:

— Да и вербовщик советовал переселенцам, чтобы те много вещей с собой не брали. Потому что неизвестно еще, как дое­дем до места, так как в Литве, случается, обстреливают поезда.

Везли вещи в сундуках, в самодельных фанерных чемода­нах, многие завязывали свои пожитки в узлы и, закинув их за плечи, несли на станцию. Кое-кто вез с собой памятные вещи — то немногое, что связывало человека с родными местами: чудом