Туманные аллеи - Алексей Иванович Слаповский

же самое сказать, но без ора и без нецензурщины?

– А как с вами еще?! Никто, б…, работать не умеет! Никто в стране вообще!

Он был приземист, обширен и в плечах, и в животе, очень короткая седая стрижка с гладкой проплешиной в центре, хорошо видной Даше сверху, глаза-щелочки, щеки дрожат, голос тонкий, сварливый и капризный, и все же она его узнала.

– Вася? Чернышевский?

– А в чем дело?

– Не узнал?

Он вгляделся.

– Извиняюсь…

– Даша. Помните…. Помнишь – совхоз «Луч Ильича», сорок с лишним лет назад, девушки из худучилища? Помнишь?

Он вспомнил. И тут же изменился, широко заулыбался, развел руками:

– Да, вот так вот оно… Я, конечно, это самое… Увлекся… Но устал, если честно, сколько строят, столько и ругаюсь со всеми… Ну, как вы, как жизнь?

– Лучше всех, ты же видишь.

Даша стояла на широком подоконнике в грязном синем халате, голова в косынке, на ногах резиновые сапоги – самая удобная обувь для подобной работы, в руках губка и щетка.

– Да, в самом деле, – хмыкнул Вася и подал ей руку, чтобы помочь спуститься.

Но, когда подавал, чуть замешкался. Всего на долю секунды – глянул на чистую, полную свою руку с массивным перстнем на пальце, на край рукава белой рубашки, выглядывавший из-под темно-синей, с отливом, дорогой материи пиджака. Даша это заметила и спрыгнула сама – вполне легко для своих лет. Она вообще чувствовала себя телом намного моложе, чем душой (у большинства обычно наоборот); когда пришлось пару лет назад поработать в кондитерской на продаже пирожных и всякой сладкой выпечки, отстаивала двенадцатичасовые смены без чрезвычайных усилий, в то время как ее двадцатилетние подружки ныли, стонали и после двух-трех месяцев увольнялись, говоря, что это каторга. Даша работала бы и дальше, но вернулся хозяин, бывший в долгой отлучке, узнал, сколько ей лет, и поспешил распрощаться.

– Значит, так? – неопределенно спросил Вася.

– Да, вот так. Странно, что ничего о тебе не слышала, а ты большой человек, если такой дом построил.

– Ну, есть и побольше меня. И я в особой сфере обретаюсь, там не очень-то светятся.

– Не бандит, надеюсь?

Вася засмеялся. Бог ты мой, подумала Даша, сколько лет прошло, а смех такой же – тонкий и с привизгами, подростковый.

– Нет, все легально, но… Не для широкой публики.

– Ладно, темни. Мне без разницы на самом деле.

– Действительно, человек не только работой определяется, а… – Вася запнулся, ища, чем еще определяется человек. И не нашел.

Помолчали. Вася явно не хотел ни о чем расспрашивать, опасаясь узнать о жизни этой женщины что-нибудь неприятное. Даша спросила сама:

– У тебя, как я поняла, ребенок маленький? Вторая семья?

– Вторая, да… – Вася словно извинялся, что у него вторая семья, огромный дом, что он очень обеспечен и, судя по виду, вполне здоров.

А еще, наверное, он боялся, что женщина захочет встретиться с ним в другом месте, вспомнить прошлое, давно забытое, поэтому глянул на часы в золотом ободке, с тремя маленькими циферблатами внутри основного, и озабоченно сказал:

– Рад был увидеть, но… Вы же еще будете работать тут? Как-нибудь загляну, поговорим.

И пошел из комнаты.

И надо было отпустить его с миром, но Даше почему-то стало очень обидно, она сказала:

– А у меня от тебя ребенок был.

Вася остановился. Стоя боком, спросил:

– То есть? Что значит – был?

– Аборт я делала.

– Именно от меня?

– Да.

– Ну… Молодость, грехи… Не понял, у тебя какие-то претензии?

– Конечно, нет, о чем ты?

– А зачем тогда говорить? Я был сопляк, дурак, ты, кстати, старше была и могла бы головой думать. Все на равных! А то привыкли на мужиков валить все… – фраза повисла, явно не хватало привычного матерного окончания. И Даша сама его подхватила, произнесла слово громко и четко.

– Что? – не понял Вася.

– Ты хотел это сказать. По губам видела. Но удержался. И на том спасибо.

– Даша, ты… Ты зря…

Он вдруг подошел, взял ее за плечи, не боясь испачкаться.

– Я сейчас все вспомнил. Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Ты меня другим человеком сделала. Я был закомплексованный весь, был какой-то… Не верил в себя.

– Да брось. А Лера, учительница, а другие?

– Они со мной баловались, как со щенком. А ты… Не знаю даже, как объяснить…

– Я поняла.

– Вот. А потом уехала неожиданно. Меня отец в город тогда посылал, я вернулся, а тебя нет. Потом узнал, что он тебя… Я поругался с ним сильно…

– Мог бы найти, если бы хотел.

– Мог бы, но… Школу надо было заканчивать… Сама понимаешь.

– Понимаю. Все нормально, Вася.

Вася смотрел на нее, улыбался. Запоздало удивился:

– А тебе сколько лет, извини? Ты же старше меня, значит…

– Да. Вслух не надо.

– Нет, но выглядишь… Максимум на пять- десят.

– Вот не знала, что выглядеть на пятьдесят – комплимент.

– В самом деле… Я просто… Разволновался, говорю чушь. Слушай, запиши мой телефон, давай встретимся. Хорошо? Все-таки не хвост собачий, лучшие дни моей жизни.

– Правда?

– Правда.

– Ну и все, и больше ничего не надо. Иди, Вася, тебе пора.

Через два дня, вечером, услышав все это, подруга Оксана сказала:

– Соврал он. Они все так говорят: лучшие дни, ты была лучшая, бла-бла-бла! Если лучшая, почему бросил?

– Он не бросал. Он тогда жизнь еще толком не начал. Я сама.

– Как это сама? Тебя его отец прогнал, забыла?

– Я не в обиде. Я понимала, что у нас ничего не будет.

– Ты себя не уважаешь и не любишь, Даша! Поэтому, прости, никто тебе правды не скажет, а я скажу, поэтому ты себя и загубила!

Оксана могла так говорить и по праву дружбы, и по праву своего положения: она многого добилась, в девяностые из челночницы превратилась во владелицу нескольких магазинов, два раза была замужем за достойными людьми, и оба раза удачно, просто первый муж умер от тяжелой болезни, потом она двинулась во власть, справедливо полагая, что это более надежный бизнес, чем торговля, до недавнего времени занимала высокий пост в областной администрации и с почетом ушла на заслуженный отдых, у нее двое сыновей, внуки и внучки, прекрасная квартира в центре, где все до мелочей продумано – лучшие дизайнеры города старались. Подруги сидели в столовой за большим овальным столом со столешницей из инкрустированного дерева, пили из антикварных фарфоровых чашек чудесный чай янтарного цвета, добавив туда немного рома, уютно пощелкивал – как бы дровами – электрический 3D-камин, с двух шагов не отличишь от настоящего, а тепло от