Моя Оборона! Лихие 90-е - Артём Март

сразу же одноклассником Шелестова. По рассказам Сашки, защищал его Капа в школе от хулиганов.

Сначала Серега Карпов был нормальным парнем, общались мы вместе, думали, будет он в костяке Обороны, как и мы все. Через него Шелестов с нами связался. А потом Капа что-то стал сдавать. Довели его воспоминания об афганской войне сначала до алкоголизма, а потом и до наркоты. В Оборону Капа не попал, а закончил свой путь где-то в Ростове.

— Сдрейфил он с братками дело иметь, — насупился Капа. — Он же единственный из нас, кто отслужил, а не воевал. Это мы там насмотрелись такого, что братки против моджахедов просто детишки, которые под себя ходят. А он вместе с нами этого не видел. Вот и испугался бандитов, назад сдал.

— А ты за меня не говори, Капа, — посмотрел я на него холодно, и тот потемнел лицом еще сильнее. Сжал сбитые свои кулаки. — Ты заодно с этим? — Кивнув на Сашку, добавил я.

Шелестов растерянно стал скакать взглядом от меня к Капе, а потом к Корзуну.

— Я заодно с мужиками, — выпятил грудь Капа. — А все мы хотим нашу работу организовать по правильному. А для этого нужны деньги, которые есть у Злобина. Вот только ты отказываешься, Витя. Но я всегда говорил, что ты среди нас белая ворона.

— Хватит заливать, — покачал я головой. — Шелестов с братками связался, с Черемушками.

— Чего⁈ — Сашка изобразил удивление. — Ты откуда это взял⁈

— Нехорошо друга оговаривать, — злобно зашипел Капа.

— Недруг он мне. — Отрезал я. — Шелестов только недавно, несколько часов назад в собственном дворе орал, что натравит на меня братков. А теперь притих, будто ничего и не было.

— Ты что, Витя, пьяный? — Ухмыльнулся Капа. — Каких братков?

— В общем, Женя, — сказал я. — Мое слово против Шелестова. С этими двоими я спорить не собираюсь. Кому ты больше доверишься? Я с бандитами не работал и никогда работать не буду.

— Решайся, Женек, — разулыбался Капа. — Степаныч и Ефимка Иванцов уже с нами. А ты как?

— Брешешь, зараза, — я выступил вперед, и Капа даже сгорбился, как для удара, — Степаныч против меня никогда не пойдет.

— Со Злобиным я договорился, — Несмело пискнул Шелестов, стараясь неловко увести от конфликта. — Он согласен встретиться еще раз, через два дня.

В подсобном помещении воцарилась настоящая тишина. Я посмотрел Жене в глаза. Тот посмотрел мне. Потом заговорил:

— Степаныч и правда не согласился бы. Он больше всего из нас всех доверяет Вите. Дольше всех нас он Витю знает, и к нам его же и привел, — Женя вздохнул, достав из нагрудного кармана две сигареты с фильтром. Одну сунул за ухо, другую в губы. Закурил. — Витя из нас самый разумный, самый деятельный, не смотри, что рожа суровая. Это он нас надоумил делать Оборону. И никогда я не поверю, что он от этой своей идеи отказался, кого-то там испугавшись.

Женя встал с ящика. Я хмыкнул.

— И раз он говорит, что ты, Санек, с бандитами якшаешься, я ему охотнее поверю, чем тебе.

— А мне? — Выпрямился перед ним Капа, который был на голову ниже Корзуна.

— Извиняй, — только и ответил Женька. — Хоть мы с тобой вместе и воевали, для меня Витькино слово крепче.

— Не друг ты мне больше, — выдержав паузу, сказал Капа.

Выслушивая все это, Шелестов бледнел на глазах. На лице его, белом как стена дома культуры, все сильнее и сильнее отражался настоящий ужас.

— Давайте, мужики, — сказал я, — проводим вас на выход.

— А мож, я билет в Элладу купил? — Злобно рыкнул Капа и пошел на меня, повел крепкими плечами.

Все в комнате вздрогнули: Шелестов от страха, Женька, готовясь к драке. Только я остался на месте, когда Серега Карпов замер со мной лицом к лицу.

— Ну тогда покажи квиток, — проговорил я спокойно.

Капа раздул ноздри. Услышал я, как хрустят костяшки его пальцев, как поскрипывают сжатые зубы. Держа руки в карманах, я и сам сжал кулаки, норовя ударить первым, если он дернется. Капа не дернулся.

— Пойдем, Шелестов, — бросил он и потопал к выходу.

Сашка Шелестов поплелся следом. Мы с Женькой замерли, ожидая, пока они не выйдут. Потом Женька заговорил:

— Если б я тебя так хорошо не знал, то поверил бы им, — проговорил он. — Ты среди нас, ветеранов, и правда белая ворона. Многие афганцы тебя не воспринимают всерьез. А я воспринимаю.

— Я знаю, — только и ответил я.

— Значит, братки с Черемушек? — Спросил Женя помолчав.

— Угу.

— Они обидятся, поди. Кто-нибудь из нас может одним вечером домой не вернуться.

Ох, Женя-Женя. Знал бы ты, что именно такая судьба тебя и ожидала, согласись ты на аферу Шелестова. Двадцать пятого февраля девяносто пятого года Женю Корзуна расстреляют в собственном БМВ из автоматов Калашникова, причем в собственном же дворе. Теперь этого не произойдет. Я этого не допущу.

— Прорвемся, Женя, — хмыкнул я. — Прорвемся.

* * *

Следующий день. Суббота. Три часа дня.

Шелестова привели и посадили за небольшой блестящий лаком деревянный стол. В особом зале ресторана «Павлин», принадлежавшему одному бизнесмену, который ходил под бандой с Черемушек, было сейчас безлюдно. Это пугало Шелестова.

Против своего названия, зал Павлина напомнил не цветастое помещение, которое могло бы ассоциироваться у кого угодно с павлинами, а походил больше на огромный предбанник какой-то сауны. Были тут выстланные деревом стены, деревянные круглые столы и стулья. Декоративные стропила украшали потолок. В общем, Шелестову это место казалось очень странным. А теперь он его еще и боялся.

Шелестов икнул от страха, опасливо задрал голову. Двое молодых крепких парней в кожанках, стали по правое и левое его плечо. Смотрели они холодно и свысока. Так, как смотрят обычно на бесправную скотину. У Шелестова по спине пробежал неприятный холодок.

Дверь открылась, и кто-то стал входит в комнату. Шелестов знал, кто это. Почему-то Александр попытался встать, но один из крепышей быстро осадил его, положив тяжелую руку на плечо. Шелестов плюхнулся обратно на стул.

Иван Павлович Седых по кличке Седой — полный, но не старый мужчина с дряблым лицом темными короткими волосами, зачесанными назад, тяжело вошел в зал.