Никаких мужчин! - Кэтрин Джордж

Она намеревалась провести парнишку в гостиную, но он выглядел таким испуганным, что она предложила ему зайти в куда более уютный кабинет.

— Присаживайся, пожалуйста.

Дэн присел на краешек дивана, а сама Эйвери встала у камина. Она извлекла урок из рассказа Джонаса и решила использовать свой рост, чтобы еще сильнее напугать юношу.

— Ну что ж, — живо произнесла она. — Значит, это ты устроил пожар на Стоу-стрит?

— Это была случайность, мисс Кроуфорд. Мы приняли все возможные меры предосторожности, но одна ракета, видимо, оказалась с дефектом.

— И вы убежали?

Он вскочил на ноги, снова сильно покраснев.

— Я вовсе не горжусь этим. Но я позвонил в полицию по мобильнику, пока мы сматывались.

— Полагаю, это говорит в твою пользу. — Эйвери задумчиво посмотрела на него. — Я сказала твоей матери, что не буду заявлять на тебя, Дэн. Если в этом замешаны другие, то справедливо будет наказать всех. Сколько вас там было?

— Кроме меня еще трое, — неохотно ответил он.

— Ясно. Ну что ж, д'Артаньян, ты, очевидно, хочешь, чтобы три мушкетера остались на свободе, и я это уважаю. Завтра я дам тебе знать о своем решении.

Позже, когда позвонил Джонас, она пересказала ему разговор с юным Моррелом.

— Я не стану заявлять на него в полицию, но не вижу причин, по которым парень должен избежать наказания. Он может заняться моим садом.

— Хорошая идея!

Они поболтали еще немного, а потом Джонасу позвонили по другой линии.

— У меня скучный деловой ужин завтра, но я позвоню тебе сразу же, как только вернусь домой.

— Ты не обязан этого делать.

— Ты же знаешь, что обязан. Доброй ночи, дорогая моя.

— Доброй ночи, — поспешно ответила она и положила трубку.

Ее называли дорогой и милой бессчетное число раз. Но никогда — таким проникновенным голосом, от которого начинали дрожать колени.

На следующий день звонок раздался очень поздно.

— Я разбудил тебя, Эйвери?

— Нет. Я считала минуты до того мгновения, когда ты позвонишь, — призналась она, легкомысленно не скрывая правду.

— Хотелось бы верить.

Эйвери спросила, как прошел его день, но Джонас просто отказался это обсуждать.

— Ясно. Ты из тех, кому не нравится, когда женщина забивает свою хорошенькую головку подобными вопросами, — заявила она.

— Храбрым должен быть тот мужчина, который осмелится сказать это тебе в лицо, Эйвери Кроуфорд. Но если уж тебе так хочется знать, то мой день состоял из бесконечных совещаний, а за ними последовал ужин со столь же бесконечными разговорами. Удовлетворена?

— Да.

— Хорошо. А теперь расскажи мне о юном поджигателе. Как он отреагировал, когда ты приговорила его к тяжелому исправительному труду?

Эйвери рассмеялась, описав лицо Дэниела Моррела, когда она объяснила, что ей необходима компенсация.

— Он позеленел, решив, что я говорю о деньгах.

Когда же я сказала, что имею в виду труд, его облегчение не описать словами. Так что в воскресенье у меня появится доброволец — крепкий паренек, который будет работать, как вол, в моем саду.

— Не впускай его в дом!

— Почему?

— У подростков в его возрасте все гормоны играют!

— Боюсь, я уже старовата для того, чтобы привлечь его внимание в этом смысле. Что-нибудь еще? — смеясь, спросила Эйвери.

— Нет. Я завтра тебе позвоню. Доброй ночи, дорогая.

Джонас звонил так часто, как только мог, но она не всегда бывала дома, а сообщение на автоответчике служило плохой заменой разговору. Во всем виноват секс, твердила себе Эйвери. После трех лет воздержания он повлиял на ее мозги.

После одинокого субботнего вечера, проведенного возле видеомагнитофона, заранее предупрежденная о том, что Джонас позвонить не сможет, Эйвери встала рано и ожидала своего временного раба. К ее удивлению, Дэниел прибыл вовремя.

— Доброе утро, мисс Кроуфорд, — произнес он, жизнерадостно улыбаясь. — Мама не хотела, чтобы папа узнал, где я, поэтому у меня нет с собой садовых инструментов.

— Незачем волноваться, я дам тебе все необходимое. — Эйвери взяла ключ и провела парнишку вниз по тропинке. — Лавровая изгородь нуждается в стрижке. Если останется время, можешь поухаживать за цветочными бордюрами. В десять я угощаю кофе, а к обеду ты вернешься домой.

— Я могу проработать и дольше, — заявил Дэниел.

— Большое спасибо, но сверхурочных не нужно.

Чтобы присматривать за юным садовником, Эйвери взяла кое-какое шитье в спальню и изредка поглядывала в окно. Она с одобрением заметила: Дэн знает, что и как делать.

Когда Дэниел закончил работать, он предложил свои услуги на следующее воскресенье.

— Я не сделал и половины того, что хотел, — извиняющимся тоном произнес парень.

— Я очень тебе признательна, — сказала Эйвери. Но больше твой труд не требуется. В следующее воскресенье меня здесь не будет, — с улыбкой добавила она.

Следующие выходные она проведет с Джонасом.

Эйвери отправилась в путь с утра в приподнятом настроении, чувствуя себя как впервые влюбившийся подросток.

Когда шоссе осталось позади, она поехала по проселочной дороге, подпевая радио и любуясь пейзажем. Эйвери страстно желала увидеть Джонаса, но при этом не собиралась торопиться. Ей хотелось, чтобы он прибыл раньше и нетерпеливо ждал, разведя огонь в большом камине… Она почти ничего не знала о его доме, но представляла себе убежище Джонаса старым и уютным, с балками на потолке и, возможно, даже с пологом на четырех столбиках над кроватью.

При мысли о постели возбуждение Эйвери усилилось, и она прибавила скорость. Но по мере того, как она приближалась к цели, ее брови невольно поднимались от удивления. Дом возле озера скорее напоминал сарай. Но это был именно он, поскольку у входа стоял Джонас с сияющим лицом.

В тот момент, как Эйвери выключила двигатель, он вытащил женщину из машины, и, прежде чем она успела сказать хоть слово, его губы оказались на ее губах.

— Ты опоздала.

— Я хотела, чтобы ты приехал первым и нетерпеливо ждал меня, — сказала она, отдышавшись, и поцеловала его в ответ.

— Твое желание исполнено, — простонал Мерсер и снова прикоснулся к ее губам. — Давай-ка войдем в дом и пообедаем.

— Сперва я хочу осмотреть твое знаменитое убежище.

— Это не займет много времени.

Он взял ее вельветовую куртку и улыбнулся, заметив выражение лица Эйвери, когда она переступила порог. Главная комната, которая, по всей видимости, занимала большую часть первого этажа, была обставлена весьма своеобразно. На окнах висели простые льняные занавески. Такая же ткань накрывала пару больших диванов. Вместо уютного камина, существовавшего лишь в ее воображении, в стене имелась квадратная ниша, где на груде камней танцевало искусственное пламя. По бокам стояли два деревянных буфета, а над очагом красовался барельеф, изображавший древнегреческих всадников. На боковом столике лежал старинный бронзовый шлем.