Таинственная четверка - Татьяна Викторовна Полякова

конца одной улицы, оказались на другой, за это время встретили двух прохожих: мальчишку лет десяти и пожилую женщину с хозяйственной сумкой. А я начала оглядываться, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Что-то не так? – спросил Вадим.

– Все не так, – хмуро ответила я. – Странное чувство… точно в спину кто-то смотрит…

– Ага, – кивнул Вадим. – Я с этим чувством неделю хожу…

– У меня оно возникло несколько минут назад. И знаешь, здесь и вправду что-то не так… – брякнула я и почти тут же пожалела об этом.

– В смысле? – удивился Вадим. – Типа, враг рода человеческого обретается по соседству? – Несмотря на ухмылку, вопрос прозвучал вполне серьезно. Вадим моим ощущениям доверял. – Выходит, наш клиент был прав и в деревеньке нечисто?

– Выходит, – пожала я плечами, мы как раз вышли на площадь.

Справа автобусная остановка под пластиковым козырьком, слева вереница магазинчиков в однотипных одноэтажных домах из белого кирпича. За остановкой симпатичное здание, построенное еще до революции. Стрельчатые окна, башенки. Вокруг глухой забор, ворота и проходная. Одна из фабрик Ключникова. Когда-то принадлежала фабриканту Морозову, после революции национализированная, а в перестройку разоренная и проданная за бесценок.

Прохожих здесь было побольше, но особо приветливыми они не выглядели. «Довольно странно», – думала я. Местные, судя по всему, не бедствуют, по крайней мере, признаков нищеты и безысходности не заметно. Напротив, даже деревенские дома выглядят добротно: заборы покрашены, в палисадниках цветочки.

Мы зашли в ближайший магазин, продавец и три человека в очереди взглянули с подозрением, точно мы потенциальные карманники. Разговоры сразу прекратились, на наше «здравствуйте» ответила только продавец, остальные выжидающе молчали. Вадим купил две бутылки пива, к тому моменту из покупателей мы остались одни, может, поэтому женщина за прилавком немного расслабилась и даже кокетливо улыбнулась на беспардонные заигрывания Вадима.

– Чем у вас здесь по вечерам народ занимается? – спросил он, подмигнув.

– Да ничем, телик смотрят, – ответила она. – Развлечения в городе, а у нас скука смертная. – Она облокотилась на стойку, демонстрируя грудь в глубоком вырезе форменного платья, и провела по ней рукой, чтоб он уж точно чего-нибудь не пропустил.

– Ресторан или кафе есть?

– Ресторана нет, а кафе имеется. Дальше, за фабрикой. Только вряд ли вам подойдет, там все больше поминки или свадьбы, ну и молодняк иногда тусуется. Едой отравиться можно, а уж паленой водкой тем более.

– Вот даже как?

– Ага. А вы мимо проезжали или в гости к кому?

– В гости. Но, чувствую, надолго не задержимся.

Женщина хихикнула, а Вадим, поблагодарив за пиво, направился к двери, и я, отлепившись от холодильника с мороженым, пошла за ним.

Мы устроились на скамейке неподалеку от магазина и стали пить пиво прямо из горлышка.

– Может, вернемся? – предложила я. – Вдруг Ключников приехал?

– Толку-то от Ключникова, – сморщился Вадим и неожиданно добавил: – А ты права. Что-то тут не так. Вроде все как везде, но мутно… точно в бинокль смотришь с другой стороны.

Пустые бутылки мы выбросили в урну и пошли к церкви, туда вела заасфальтированная дорожка. В небольшом сквере памятник воинам Великой Отечественной, а дальше кладбище. Увидев свежую могилу, я решила взглянуть. Венки, горой лежавшие на могиле, закрывали табличку с надписью, но на ограде, которую уже успели поставить, висел портрет в раме: девочка лет четырнадцати задорно улыбалась, светлые волосы рассыпались по плечам, на зубах брекеты. Хорошенькая. И такая юная, что наличие ее фотографии на кладбище казалось дурацкой шуткой. Рядом с фотографией плюшевый мишка и заяц, длинные уши лежали на земле.

– Ира Краско, – кивнув на портрет, сказал Вадим, фотографий у нас не было, но ясно, что это именно она, однако на табличку я все-таки взглянула. «Краско И.П.» и даты.

Я постояла немного возле могилы, закрыв глаза, и тут же почувствовала, как за спиной сгущаются тени. Много теней.

«Ира!» – мысленно позвала я, но через минуту глаза поспешно открыла. Вадим наблюдал за мной, стоя в трех шагах.

– Их здесь очень много, – заметила я ворчливо. – На кладбище у меня плохо получается.

«А где у тебя получается хорошо? – тут же мысленно съязвила я. – У меня есть… способности, – как всегда, не смогла я подобрать нужного слова, – но я не умею ими пользоваться».

Джокер не раз предлагал свою помощь, говоря, что способности надо развивать, но я отказывалась. Сначала – потому что ему не доверяла. А теперь? Я с детства знала: есть другой мир, я даже смогла сделать шаг и оказаться в пограничье. Вопрос, хочу ли я продолжить путь? Вот уж не знаю. Скорее нет, чем да. Откуда мне знать, что другой мир вовсе не иллюзия, не очередная игра разума? Вдруг однажды я очнусь в психушке, а может быть, даже не пойму, что я там.

– Оптимистично, – пробормотала я, косясь на Вадима.

Он что-то внимательно рассматривал. Я проследила его взгляд. Между оград мелькнуло что-то темное, исчезло и вновь мелькнуло.

– Кажется, это местный батюшка, – сказал Вадим. – Пойдем-ка посмотрим, чем слуга божий занят.

Друг за другом мы шли по тропинке, петлявшей между оград и памятников. До того места, где мы заметили священника, оставалось метров тридцать. Вадим сделал мне знак соблюдать тишину, и мы укрылись в тени клена, пытаясь понять, куда делся батюшка.

И тут я почувствовала его присутствие, совсем рядом, из зарослей мальвы за нами испуганно наблюдали.

Несколько секунд мы таращились друг на друга, затем я услышала шорох, а вслед за этим, прячась за густой растительностью, батюшка бегом припустился в сторону кладбищенской ограды.

– Что это было? – спросил Вадим, шорох и топот ног он, безусловно, слышал.

– Батюшка в прятки играет, – ответила я.

Мы зашагали к церкви, то и дело оглядываясь. Священника нигде не видно. Дверь в церковь была приоткрыта. Мы вошли, я взяла платок из коробки рядом с дверью, звук наших шагов гулко отдавался под сводами. В узкие окна струился мягкий свет, прокладывая солнечные дорожки на темной плитке пола.

«В церкви ни души». Только я так подумала, как услышала скрип двери, а вслед за этим из бокового придела появился священник. Слегка запыхавшийся, в помятой сутане, к подолу которой прилип репейник.

– Добрый день, – приветливо произнес он.

К некоторому удивлению, выяснилось, что ему лет тридцать. Я бы даже решила, что меньше, путаницу вносила окладистая борода, которая вполне подошла бы ветхозаветному патриарху.

Сложив на животе руки, священник терпеливо ждал от нас чего-то, но пока дождался лишь ответного «здравствуйте». Светлые глаза батюшки смотрели с испугом, хоть он и улыбался с пастырской лаской.

– Служба уже закончилась? – спросила я.

– До следующей недели службы не будет, – ответил