Секрет старинного медальона - Наталия Ломовская

– Это очень хорошо, – заявила вдруг Юля, отбросив свои голливудские приемчики. – Это хорошо, потому что я тоже тебя люблю. Да.

И тут же ахнула:

– Какое чудо!

Это Лавров преподнес ей коробочку с турмалиновым сокровищем – по всем канонам голливудской мелодрамы.

Юля взяла кольцо, как редкостную бабочку, двумя пальцами.

– Но это же очень дорогая вещь, Дима! И я не могу его носить!

– Почему? – удивился Лавров. – Ты вообще не носишь драгоценностей?

– Почему ты спросил? – в свою очередь удивилась Юля. – Не ношу, потому что у меня их нет.

В этот вечер она не ночевала в коммуналке у Жанны, осталась у Димы. Они долго сидели в гостиной и под тихую музыку строили планы на свое общее будущее. Вернее, строил их Лавров – рассказывая о странах, куда бы он хотел с возлюбленной поехать, о фильмах, которые хотел бы вместе с нею посмотреть, о книгах, которые стоит обсудить, и о своих друзьях, которые ее, Юлю, обязательно полюбят… А она только улыбалась и кивала ему, но молчание ее было такое живое и отзывчивое, что ему казалось – она говорит без умолку.

Когда наступила ночь и Юля стала сладко позевывать, Дмитрий предложил ей остаться и быстро-быстро, избегая взгляда ее глаз, сказал, что выпил и не хочет садиться за руль, что постелит ей здесь на диванчике, а сам уйдет в спальню, и ни-ни!

– Я верю тебе, – сказала Юля, прикоснувшись рукой к его плечу.

И не напрасно! Всю ночь он горел и сбивал простыни, как подросток в период гиперсексуальности, на губах пульсировал последний осторожный поцелуй, и один раз Дима все же встал и босиком дошел до гостиной. Лавров забыл опустить жалюзи, луна заглядывала в комнату. В ее холодном свете Юлино лицо казалось совсем неземным, и Дмитрий вдруг вздрогнул от пронзившего его недоброго предчувствия. Эти смеженные ресницы, холодный блеск мадагаскарского турмалина, чрезмерно тонкая кисть руки, бледные щеки, горестная складка губ… Юля хрупкая, такая хрупкая! Но, прислушавшись к тихому, ровному дыханию своей невесты, Лавров успокоился и вернулся в спальню.

Он заснул только на рассвете – беспокойным, маятным сном. А проснулся, когда в окно били лучи солнца – первый раз за много лет проснулся с улыбкой на лице.

Накинув щегольской шелковый халат, он прошел в гостиную и замер. Проспал! Птичка улетела! Постель была аккуратно свернута – две идеально сложенные простыни покоились на подушке, и это тоже его умилило. Но почему она убежала, даже не сказав «доброе утро»? Неужели обиделась на что-то?

От этой мысли сразу стало холодно. Но он взял себя в руки и огляделся. Вот! Записка на столе! Розовый листочек, вырванный из ее кокетливой, девчачьей записной книжки! Мир обрел равновесие, а потом и засветился всеми цветами радуги, когда Лавров прочел:

«Милый! Доброе утро! Ты так сладко спал, и мне не хотелось тебя будить. Надеюсь, найду выход из твоих апартаментов самостоятельно. Как бы мне хотелось с тобой позавтракать! Но, увы, – с утра назначена съемка. Увидимся вечером! Твоя Ю.».

– Моя! – торжествующе заверил Лавров неизвестно кого.

* * *

– Жанна, ну проснись! Ну, хватит спать!

Жанна с трудом продрала глаза и увидела Юльку, которая сидела на краю постели.

– Ой, ну что ты меня тормошишь, – пробурчала Крымская, вновь зарываясь лицом в подушку. – Горит? Взрыв? Террористы напали?

– Жанна, ну проснись! Посмотри, что у меня есть!

– Ты лучше расскажи, где всю ночь моталась, – сонно пробормотала Жанна. – И позвонить не могла, да?

– Где-где… У своего жениха ночевала. Да ты посмотри, что он мне подарил!

На слово «подарил» подруга отреагировала адекватно – подняла всклокоченную голову и уставилась на кисть руки, которую Юлька настойчиво совала ей под самый нос. На среднем пальце небывалой синевой лучился драгоценный камень, бриллиантики вокруг разбрызгивали снопы искр.

– Ни фига себе, – выговорила Жанна. – Твой жених – миллионер? А не боишься с таким колечком по улице ходить?

– Какая же ты циничная, – покачала головой Юлька. – Представь себе, нет! Все подумают, что это бижутерия!

– Тогда в честь чего такой презент? Я тебя знаю, ты просто так не приняла бы. Ну, колись уж, если начала…

– Он сделал мне предложение! – торжественно сообщила Юля. И замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Ну! Надеюсь, ты не сделала глупости и не отказала? А то я тебя знаю! Все жар-птицу ловишь…

– Представь себе, нет! Но я взяла время на размышление!

– Дорогая моя, в другое время или другой девушке я бы сказала, что она зря это сделала. Но я уже убедилась – ты продуманка, ты не пропадешь. У тебя все всегда будет в шоколаде!

– Ну все, я похвасталась, теперь бегу на работу, – пропела Юля и вскочила.

– Хоть чайник поставь, раз уж меня разбудила! Эй! Ну, бессовестная!

После съемки, когда Юля вышла из студии, ее уже ждал Лавров с букетом.

– Это вам, мадемуазель, – заявил он. – Не надо благодарностей, я просто подлизываюсь. Я распланировал наш вечер без твоего ведома и стремлюсь загладить свою вину.

– И что же мы будем делать? – поинтересовалась Юля, принимая букет и поцелуй.

– Мы едем за город, ко мне на дачу. Для будущей голливудской звезды я решил устроить настоящую помолвку.

– Дима, Дима, – покачала головой Юлька, которую почти не видно было за букетом. – Ты разве не помнишь, что я не сказала «да»?

– А разве суток на размышление недостаточно? – невинно поинтересовался Лавров. – А кроме того, я пытаюсь тебя скомпрометировать. Если мы сейчас отпразднуем помолвку, расскажем народу о своих намерениях – тебе потом трудно будет откреститься! Что, не так? Так что лучше скажи свое драгоценное «да» прямо сейчас!

– Да, – сказала Юля.

– Что – да?

– Ты просил сказать «да» прямо сейчас. Я и говорю.

Сотрудники студии, будь у них охота выглянуть в окно, имели бы возможность насладиться редкостной картиной – импозантный молодой человек приплясывал на крыльце и пытался кружить в своих объятиях красавицу-брюнетку, которая смеялась и отбивалась от него роскошным букетом…

– Помнишь «Трех мушкетеров»? – поинтересовался Олег у Кирилла, когда они вышли на балкон проветриться.

– Ну, более или менее, – кивнул Кирилл.

– Так вот: Атос подарил миледи перстень с сапфиром в окружении бриллиантов. Помнишь такой момент?

– Ты знаешь, я читал Дюма на заре туманной юности и как-то не заострил внимания на этом трогательном моменте. А впрочем, припоминаю. Она его потом д’Артаньяну подарила, после ночи пылкой любви. Так?

– Приблизительно так, – удрученно покивал головой Олег.