Физрук-9: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

как вдруг услышал тихий вскрик Красавиной, за которым последовала знакомая мне музыкальная нота, звучащая всякий раз, когда кто-то «играл» на 'черной флейте. Я успел обернуться, чтобы увидеть, как крутится волчком хулиган.

Шип вонзился ему в запястье правой руки, из которой выпала финка. Старшина на профессиональном рефлексе подобрал нож, а старший лейтенант растерянно смотрела то на воющего от боли Сарая, то на сарбакан в своей руке. Шип дрогнул и осыпался черным прахом. Теперь, если этого гаденыша не доставить в больничку, он подохнет. Я схватил его за шиворот, сунул на переднее сиденье, а сам бросился к водительскому месту. Остальные поняли, что надо срочно ехать. Растолкав спящего пацаненка, они втроем сели на заднее сиденье.

Ближайшая больничка находилась в Затонье. У тамошнего медперсонала уже должен появиться опыт спасения придурков, которые познакомились с шипом «черной флейты». Я, правда, не знаю, удалось ли им спасти предыдущего бандита? Ну может этого мелкого поганца, чья жизнь на самом деле ничего не стоит, получится вытащить. Я доставил его быстро и даже лично объяснил дежурному врачу, что скорее всего пациенту потребуется срочное переливание крови. И тут эскулап меня огорошил.

— А где я ему возьму кровь? — спросил он меня. — Запаса у нас нет. Хотите спасти, сами ложитесь на кушетку. Вы вон какой здоровый!

Из всех событий минувшей ночи это было самое ошеломляющее. Чтобы я дал свою кровь этому недоумку, который кинулся на меня с ножом? Да и раньше доставлял разные неприятности. А с другой стороны, нахрена мне вешать на свою совесть эту жалкую жизнёнку? Короче, я дал согласие. Только попросил Лилю позвонить матери Тимки, которая сходит с ума. И только после этого отправился в палату, где меня уложили на кушетку напротив пострадавшего.

Когда процедура была завершена, доктор выписал мне справку, которую можно будет представить на работе, чтобы получить отгул. Бумажка оказалась очень кстати. Держа ее наперевес, я вышел к поджидавшим меня друзьям. Увидев улыбающегося Фирсова, я сразу почувствовал себя бодрее. За руль меня не пустили, отправив на заднее сиденье. Вести машину взялся Сидоров. Морозов сел рядом с ним, а между мною и Тимкой расположилась Красавина.

— Ну что? — спросил я. — Позвонили матери?

— Позвонили, — сказала Лиля. — Тимка сам с ней поговорил.

— Молодцы оба.

Старшина вел машину безупречно. Мы быстро выбрались с поселковой дороги на шоссе и погнали к Литейску. Солнце уже стояло высоко. На синем небе не было ни облачка, да и от ночного тумана не осталось ни следа. Я решил, что на работу сегодня уже точно не пойду. Надо выспаться. Да и Фирсов имеет полное право прогулять уроки. Во всем сегодняшнем приключении оставалась одна неясность. Впадая в дрему, я никак не мог сообразить — какая именно. И вдруг, в минуту очередного просветления, меня осенило:

— Слушай, Тимка, — заговорил я, перегнувшись через колени старшего лейтенанта. — А почему ты не применил свою считалочку?

Глава 6

— А они мне рот заклеили, — пробормотал пацан. — Один из бандитов был там, в Крапивином Долу, когда они хотели Миния Евграфовича схватить…

— Александр Сергеевич, вам так удобно? — спросила меня Красавина, над коленками которой я все еще нависал.

— Не очень, — ответил я. — Шея затекла.

— Так я и думала.

Я выпрямился и откинулся на спинку сиденья. Спросил уже громко:

— А вообще, Тимка, как они тебя-то сцапали?

— Это все Динамо, — вздохнул он. — Обещал на вертолете покатать. Садись, говорит, в «буханку» и поедем в одно место. Там вертолет есть… Ну приехали мы в этот охотничий домик, выходит здоровенный бандит, говорит: «Рот ему заклей!» и какой-то рулончик Динамо кидает. Я и охнуть не успел, как они мне рот запечатали и связали. Кинули в чулан. А потом приходит этот, Сарай, вывел меня из дому, на моцик впереди себя посадил, чтобы я не свалился и повез. Ну а там Лилия Игнатьевна, Кирилл Арсентьевич и Алексей Иванович меня развязали, а этого Сарая — наоборот… А вертолет я даже не увидел, только слышал, как он взлетает…

— Ничего, еще полетаешь, — пообещал я.

Мы въехали в Литейск. Первым делом завезли домой Фирсова. Нас встретила заплаканная женщина — его мать. Хотела угостить чаем, но мы отказались. Потом доставили домой старшего лейтенанта. И нас осталось трое. Ну, блин, мы как три мушкетера — Атос, Партос и Арамис и Д’Артаньян в юбке. Партос и Арамис закинули меня домой, а сами ушли пешком. В прихожей я споткнулся об ящик. Черт, я совсем про него забыл! Правда, сейчас мне меньше всего хотелось возиться с древними артефактами.

В душ и пожрать. А потом сразу плюх в постельку и отсыпаться. Не, сначала позвоню Пал Палычу, предупрежу, что сегодня не приду на работу, у меня и справка есть. Кстати, я же обещал Тигре звякнуть, сообщить, чем дело закончилось. Вот заодно и… На часах было половина восьмого, знать семейство Разуваевых уже на ногах. Так что своим звонком я ничей сладкий сон не нарушу. Я набрал номер телефона в директорской квартире. Странно, но на звонок долго никто не отвечал. Я хотел было уже положить трубку, как вдруг раздался щелчок и женский голос сказал:

— Алло!

— Доброе утро, Глафира Семеновна! — сказал я, узнав ответившую. — Это Саша Данилов. Не могли бы вы позвать к телефону Тоню?

— Здравствуйте, Саша! Ее нет.

— Уже в школу ушла?

— Нет. Павлу стало плохо, вызвали скорую, Тоня с ним поехала.

— А что с ним?

— Сердечный приступ.

— В горбольницу увезли?

— Да.

— Понятно. Извините, что побеспокоил.

Пал Палыч в больничку угодил. Надо навестить его. Если там лекарства какие нужны дефицитные или врача крутого достать из области, расшибусь, но сделаю. Вот только не сейчас, конечно. А сейчас надо позвонить завучу. Какой там у нее номер? Я полистал записную книжку, что лежала у телефона. Нашел номер. Никогда прежде я не звонил Эве, еще возомнит черте че. Подумает, что мое каменное сердце, наконец, размягчилось. Хотя, разве бывают романтические звонки с утра?

— Я слушаю! — сердито пробурчала в трубку Царева.

— Эвелина Ардалионовна, — нарочито официальным тоном произнес я. — Это Данилов.

— Доброе утро, Александр Сергеевич! — строго проговорила она.

— Доброе! Звоню, чтобы предупредить вас, что не смогу