«Павловизация» дрессировки и мифология инстинкта - Владимир Гриценко

И что удивительно: «Тщетно…искать имя Павлова в гигиенических учебниках для студентов и в руководствах для врачей. В наиболее распространенных среди студентов учебных пособиях по гигиене С. В. Моисеева и А. Н. Сысина о Павлове, о его значении для гигиены, о его взглядах на проблему взаимоотношений организма и среды, о его учении об условных рефлексах применительно к требованиям гигиенической науки ничего нет. Отсюда следует сделать только один вывод — учебники для студентов и руководства по гигиене для врачей должны быть написаны заново на основе павловского учения, в духе идей И. П. Павлова» (Ф. Г. Кротков, Научная сессия…, 1950 г.).

И тематика высшей нервной деятельности кажется неинтересной и бесперспективной молодым ученым: «Такие учреждения, как Физиологический институт им. Павлова Академии Наук, Институт эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности им. Павлова, Московский институт физиологии, большинство лабораторий Института экспериментальной медицины Академии медицинских наук и большинство кафедр высших учебных заведений, не подчинили всю тематику своих учреждений разработке проблем, поставленных Павловым» (К. М. Быков, Научная сессия…, 1950 г.).

Приходится даже признать, что «… существенным недостатком нашей работы по развитию научного наследия Павлова, в частности, его учения о высшей нервной деятельности, является и то обстоятельство, что широкие круги физиологов страны, в частности, громадная армия наших молодых ученых, работающих в других научно-исследовательских учреждениях и на кафедрах физиологии высших учебных заведений, стоят как-то в стороне от этого дела. Характерно, что вне Ленинграда над развитием учения Павлова о высшей нервной деятельности во всей нашей громадной стране, в том числе и в столице страны — в Москве, работают всего лишь несколько крохотных лабораторий» (Э. А. Асратян, Научная сессия…, 1950 г.).

И психология прохладно относится к физиологии высшей нервной деятельности: «Принимая во внимание задачи сессии, сформулированные С. И. Вавиловым, я должен прежде всего полным голосом заявить о том, что задача органического освоения учения Павлова, задача построения такой системы психологии, естественнонаучную основу которой не декларативно, а по существу составляло бы павловское учение, советскими психологами еще не решена. С этой точки зрения нужно признать неудовлетворительными все существующие у нас учебники и руководства по психологии („Основы общей психологии“ С. Л. Рубинштейна, коллективное учебное пособие по психологии для педвузов, учебник для средней школы, мной написанный, и другие пособия).

В отношении книги С. Л. Рубинштейна достаточно сказать, что по точному подсчету общий объем всех кусков текста, в какой-либо мере затрагивающих вопросы, связанные с учением Павлова, составляет 5 страниц на 685 страниц!. в двух учебниках проф. К. Н. Корнилова, вышедших в 1946 г. (для средней школы и для педагогических училищ), Павлов и его учение упоминаются лишь в параграфе о темпераменте. Параграфы о физиологических основах ощущений, внимания, памяти и т. п. излагаются с точки зрения допавловской физиологии. Например, в „Очерках педагогической психологии“ проф. Н. Д. Левитова (1948), допущенных в качестве учебного пособия в системе Министерства трудовых резервов, даже имя Павлова ни разу не упомянуто.

Но все-таки самое существенное не то, что одни авторы больше, другие меньше ссылаются на результаты исследований Павлова. Самое существенное то, что система нашей психологии еще такова, что она органически не опирается на учение Павлова, что можно написать учебник психологии, даже не упомянув ни одного понятия из учения о высшей нервной деятельности и не вызвать ни удивления, ни протестов со стороны психологической общественности. в специальных научных трудах по психологии, вышедших у нас за последние годы, нельзя найти достаточно последовательной и развернутой работы по перестройке психологии на основе учения Павлова» (Б. М. Теплов, Научная сессия…, 1950 г.).

Вот что было оказывается на самом деле! Не было когда-то учение И. П. Павлова великим, единственно правильным, вечно истинным и непогрешимым!

Во времена жизни и деятельности И. П. Павлова, помимо него жили и работали, и занимались изучением поведения такие не менее крупные ученые как В. М. Бехтерев, А. А. Ухтомский, И. С. Бериташвили, Н. А. Бернштейн, А. Р. Лурия, зоопсихологи В. А. Вагнер, В. М. Боровский, В. Л. Дуров (основатель и директор практической лаборатории зоопсихологии), которые далеко не во всем соглашались с ведущим физиологом страны.

Равенство и значимость этих исследователей для того времени можно подтвердить тем, что на последний выезд советских ученых для участия в Международном психологическом конгрессе в Нью-Хэвоне (1929) от Советского Союза была командирована делегация следующего состава: И. П. Павлов, А. Р. Лурия, И. Н. Шпильрейн, С. Г. Геллерштейн, И. С. Бериташвили, В. М. Боровский. Кстати, это был последний «массовый» выезд советских психологов за рубеж, так как затем был опущен «железный занавес» и советская наука практически потеряла связь с мировым научным сообществом.

Подходы этих исследователей как методологические и методические инструменты равным образом использовались заинтересованными лицами при решении научных задач и построения мировоззренческих моделей.

Следует подчеркнуть, что И. П. Павлов, будучи уверенным в своей правоте, естественно относился критически к другим теориям, но никогда не использовал административный ресурс в борьбе с оппонентами, хотя и пользовался особо теплым к себе отношением советской власти.

Но вернемся к Сессии, на которой было заявлено, что для выведения учения И. П. Павлова из тени других теорий, следует его не только развивать, но развивать правильно: «Исследования по разработке учения Павлова следует вести в строгом соответствии с теми проблемами, которые ставил сам Павлов, или вытекающими из существа его учения» (К. М. Быков, Научная сессия…, 1950 г.), и «Перед учениками и продолжателями дела И. Павлова стоит задача неотступного развития научных идей своего великого учителя, неуклонного проведения основных положений его учения и, прежде всего, правильного и точного понимания этих положений» (А. Г. Иванов-Смоленский, Научная сессия…, 1950 г.).

Всего в дискуссии с критикой «антипавловцев» и советов по правильному пониманию заветов И. П. Павлова выступили 81 оратор. Для краткости ограничимся приведением части Постановления Сессии:

«Постановление научной сессии Академии наук СССР и Академии медицинский наук СССР, посвященной проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова.

Разработка научного наследия Павлова во многих отношениях не шла по столбовой дороге развития его идей.

Развитие идей И. П. Павлова и внедрение его учения в медицину и биологию встретило ожесточенное сопротивление со стороны проповедников различных метафизических, лженаучных концепций — Штерн и ее „школки“, отражающих влияние носителей реакционной науки капиталистических стран, нанесших вред нашей науке. Необходимо отметить также борьбу против павловского учения академика И. С. Бериташвили и некоторых других идеалистически настроенных физиологов и психологов, а также психиатров и невропатологов.