Покрась в черное - Михаил Март

8

Прошло еще несколько дней, и за Наташей пришли. День только начинался, было около восьми утра. Возле корпуса стояла машина «скорая помощь» с закрашенными белой краской стеклами. Вместе с ней поехали двое вооруженных солдат. Ориентироваться в пути она не могла. Ехали долго, около трех часов, а то и больше. Наташа тешила себя надеждой переманить Арона на свою сторону, чтобы он помог ей бежать. Это было ее главным условием, о котором она промолчала, понимая, что в тех апартаментах, где они встретились, могли стоять прослушивающие устройства. Равноценный обмен. Тебе — ребенка, мне — свободу. Состоятельный человек, способный купить себе женщину — дубликат собственной жены, наверняка сможет вернуть ее туда, откуда взял.

Чутье Наташе подсказывало, что у нее все получится. Арон нормальный человек, цивилизованный, современный бизнесмен, правда, со своими заморочками. Она ни в чем его не винила. Прихоть богатого человека: «Хочу ребенка от женщины, похожей на мою жену. Найдите такую и договоритесь с ней, услуги оплачиваются по высшей категории». Другой вопрос, кого он об этом попросил и каким методом его заявку выполняли. Какое ему до этого дело? Ему и знать незачем, что разрушена счастливая молодая семья. Один человек убит, а второму исковеркали жизнь.

Машина остановилась после нескольких резких поворотов. Дверца открылась, и Наташа вышла. Ее встретили двое арабской внешности в белых одеяниях. У нее тут же опустились руки. Значит, она остается на территории Иордании и никаких границ машина не пересекала. Сопровождавшие ее солдаты уехали. Арабы пошли по узкой аллее, Наташа за ними. Кругом пели птицы, цвели цветы на клумбах, били небольшие фонтанчики, дорожки были усеяны осыпавшимися с пальм финиками. Рай, да и только. Отпуск продолжается. Грех жаловаться. Для многих ее соотечественниц жизнь началась в этой стране с ада и кончилась гибелью. Чем кончится ее райское начало, она еще не знала, но догадывалась.

Перед взором девушки открылась бирюзовая бесконечность. Аллея вывела к морю со скалистыми берегами. Над водой нависал белый двухэтажный домик с просторными террасами, похожий на миниатюрный восточный дворец. К особняку шла извилистая каменная лестница, вырубленная в скале. Наташа разглядывала окружающую красоту с точки зрения арестанта, а не счастливого туриста, главное место занимал расчет, а не восхищение и восторг. На первый взгляд, высота от воды до нижней террасы составляла не более двенадцати метров. Прыгать с трехметровых трамплинов ей уже приходилось. В дерзости и смелости ей не откажешь. Можно рискнуть на прыжок и с высоты вчетверо большей, если знать, что попадаешь в воду, а не на рифы.

Поднявшись по лестнице, она увидела бетонный волнорез, уходящий в море на десяток метров. В конце его были ступени, которые вели к воде. Это означало, что с берега в море не войдешь.

Арон ее встречал у парадного входа во дворец, оказавшийся вблизи куда более крупным, чем издали. Колонны поддерживали полукруглый солярий, нависающий над тенистой мраморной площадкой подъезда.

Арабы остались снаружи, а улыбающийся Арон провел даму в просторный прохладный холл.

— Я выполнил ваше пожелание, Наташа. Здесь вы сможете чувствовать себя уютней, чем там, где состоялась наша первая встреча.

— И все же мы остались в Иордании?

Он указал ей на огромный полукруглый диван, повторяющий форму просторного помещения. Рядом на столе стояли вазы с фруктами, бутылки с водой и графины с соками. Наташа села и почувствовала, как мягкое сиденье приняло форму ее тела и будто обволокло ее пухом. После долгой изнурительной дороги в неудобной машине она постаралась расслабиться.

— Оказывается, и я не все могу сделать, — с горькой иронией сказал Арон. — Мне пошли навстречу, но ограничили рамками этой страны.

— Поскупились на деньги? — холодно спросила Наташа.

— Нет. Дело не в деньгах. Мне показали договор, заключенный мной год назад с некой фирмой, где выражены все мои пожелания. О женщине, готовой родить мне ребенка, ничего не сказано, кроме того, что она должна быть здорова и иметь внешние сходства с моей женой. Никаких других притязаний на ее права и свободы я не имею. В контракте ничего не сказано о месте наших встреч, и здесь я сумел настоять на предоставлении мне желаемых условий за дополнительную плату. Но ваш хозяин, человек, которому вы принадлежите, запретил вывозить вас с территории страны.

— Что за чушь! Вы сами-то понимаете, что говорите? Какое такое право может иметь иорданский араб на гражданку России, захваченную насильственным путем и содержащуюся в условиях рабства? Вы цивилизованный человек и понимаете, что эта отговорка — нарушение прав человека, признанных мировым сообществом. А захват заложников, похищение людей и содержание их в неволе — уголовно-наказуемые деяния.

— В Иордании свои законы, и в Европейский союз она не стремится. На их поле играют по их правилам. У меня нет полномочий требовать от арабов доказательств, что вы являетесь чьей-то частной собственностью. Они предоставляют услуги за определенное вознаграждение, гарантируют качество товара.

— Автомобиль, выданный на прокат.

— Что-то в этом роде. И еще. Я хочу быть с вами откровенным, Наташа. Мне сказали о вашей попытке побега. Если вы сбежите, я лишусь ребенка. Мне нужен ребенок, а вам свобода. Где же скрещиваются наши интересы?

— Хороший вопрос. Как ни странно, но ответ на него один. У врагов не может быть общих интересов. По логике вещей вы — мой враг. Это из-за вас я лишилась мужа, свободы и вскоре лишусь жизни. И я должна вынашивать в своей утробе ребенка, а став матерью, отдать дитя, сама же, как рыба после нереста, сдохнуть. Чего тут непонятного? Какого ответа вы от меня ждали? Радости, восхищений, восторга? Или я вам чем-то обязана? Вы получаете все, а я только теряю и буду продолжать терять. Зная, что меня ожидает, лучше удавиться сразу. Либо смерть, либо свобода. Третьего не дано. Но я из тех, кто не привык пасовать и сдаваться. Не хочу дарить черномазым тварям свою жизнь. Они и из моей смерти извлекут выгоду. Так почему вас удивляет мое желание бежать?

— Я понимаю вас и виноват перед вами, но я же ничего не знал. Я думал, что донора мне найдут по добровольному согласию, за деньги. В России люди бедствуют, я знаю об этом, так как получаю оттуда сырье. Ворованное, разумеется. Я также думал, что расплачиваться буду с вами лично. И после родов вы уедете домой с крупным гонораром. Видите, как все обернулось? Но я хочу предостеречь вас. Арабы не так глупы, как многие думают. Здесь все оцеплено, сбежать вам не позволят. Вы их только обозлите, а они очень мстительны.

— Я знаю. На вас зла я не держу. Вы, возможно, и не виновны в моей трагедии, и потому я разговариваю с вами. Вы человек с большими возможностями. Я рожу вам ребенка. У вас будет девять месяцев на обдумывание плана, как вытащить меня из капкана. Долгожданный подарок того стоит. Это и будет гонораром для матери вашего сына или дочери. Вот так я расцениваю наши общие интересы. Тогда я буду видеть в вас союзника, а не врага.

— Я думаю, что Наташа права!