Дом утех «Соблазн» - Конни Дженс

— Лика-что?

— Ликантроп, неграмотная! — цокнул он языком. — Знаний у тебя, как у табуретки.

— Еще слово и вылетишь в окно. Мазь, так и быть, раздобуду.

— Не злись, крас-а-авица. — Он по-хозяйски запрыгнул мне на руки и потерся лбом о грудь. — Мне иногда сложно промолчать. Яз-зык длинный.

— Укорочу, обращайся. Так что там с этим ликантропом?

— Животное. Банальное и тупое, но конкретно этот при деньгах и из знатного рода. А еще придира, каких поискать. Все цветочки Марты уже попробовал и ни к одной не вернулся дважды. Но мы это исправим, крас-с-савица.

— И каким же образом, хотелось бы знать?

— Все просто. — Кот боднул мою ладонь, намекая, чтобы чесала между рожек, пока котяра повествует. — Что мы знаем о ликантропах? Ты ничего, я достаточно. Так вот, у них инстинкты развиты гораздо сильнее, чем у оборотней, их зверь зачастую, даже сильнее человека.

— И-и чем мне это гроз-зит? — заикаясь, спросила я, понимая, что совершенно не хочу проводить время с получеловеком полу-зверем.

— Не трусь, малыш-шка. Давай поучимся рычать.

— Рычать?

— Да-а. На колени. — Он спрыгнул и сел возле ног. — Давай, давай. Времени немного.

У меня было крайне стойкое ощущение, что он меня разыгрывает и выражая явное сомнение, я медленно опустилась на пол.

— Теперь на четвереньки. Угу, вот так. — Он обошел меня по кругу, с высоко задранным хвостом, и, по всей видимости, остался доволен: — А теперь чуть прогнись в спине, и локти согни, локти! К полу грудью прижмись и рычи.

— Как?

— Как животное. Видела, хотя бы раз, как себя ведут волки? — Я отрицательно покачала головой. — Жаль, значит, будем учиться с нуля.

Следующий час, он мучил меня, упрекая то в неправильном тоне, то в недостаточной громкости и неподобающей позе.

— Не-е-ет! Ты должна вести себя как волчица. Рычи! Скалься!

В какой-то момент он взбесил меня в край, и я злобно оскалившись, рыкнула и клацнула зубами перед пушистой мордой. Но эффект достигнут не был. Вместо испуга, он едва не захлопал пушистыми лапами:

— Да! Вот так! Рычи, Таша-а-а! Рычи как зверь!

Окончательно войдя в роль, я чуть пригнулась к полу и оттолкнулась лапами, тьфу ты, ногами, и попыталась поймать пушистика. Не вышло. Юркий звереныш, ловко ускользал, а в конце концов, с воинственным воплем на прыгнул мне на спину, впиваясь острыми когтями в полотенце.

— Победа! Зааркань цветок борделя! — смеялся он, но резко оборвался и замолк, спрыгивая с моей спины вместе с полотенцем. — Веди себя как самка! — шепнул и скрылся под кроватью, утаскивая мою единственную одежду.

А дверь медленно открывалась.

Я только увидела, как вспыхнули его глаза при виде меня голой, на полу, на четвереньках.

Молодой, симпатичный, я бы даже сказала красивый. Ожидая совершенно иного, я удивлено приоткрыла рот, не понимая где тот зверь, которого мне обещал кот. Высокий, со строгой военной выправкой, в форменном камзоле с полосой золотистых пуговиц и эполетами, он был сродни аристократу, но никак не животному, что подробно нарисовало мое воображение.

Холодные стальные глаза, с каким-то будоражащим блеском придирчиво осмотрели меня, особенно заострив внимание на голых ягодицах, которые я тут же поспешно развернула, пряча от любопытных глаз.

Его губы задвигались, и он оскалился, захлопнув дверь за своей спиной и одной рукой избавляя пуговицы от петель. Окончательно растерявшись, я пригнулась к полу и зарычала в ответ.

Я прямо видела, как засияли его глаза каким-то детским восторгом! Словно перед ним, то, что он хотел увидеть!

Мужчина, избавившись от формы, отправил следом и рубашку, поспешно избавляясь от низа. Но взглянуть на то, что меня ожидает, не могла. Глаз с меня он не спускал, порыкивая время от времени и скаля зубы, и я отвечала ему тем же.

Пятясь, я медленно отползала от мужчины, но тот, заметив и неодобрительно сморщившись, опустился на четвереньки, ловко направляясь в мою сторону.

А вот и зверь! Тело, крепкое и мускулистое, слишком умело передвигалось в такой позе, не запутываясь в руках и ногах и мгновение спустя, он уже был слишком близко, угрожающе нависая над моей головой, указывая мое положение.

Продолжать или попробовать слинять?

Второй вариант казался неосуществимым, и я, увиливая, попробовала хотя бы выскользнуть, порыкивая и скалясь. Казалось, ему эта игра понравилась, и он, опустив грудь к полу, ясно дал понять, что готов к прыжку.

Слишком поздно я осознала, что положение плачевное, потому как когда мужчина подпрыгнул так, словно гравитация для него не указ, и приземлился сверху, придавливая меня к полу, позволяя ощутить, как эрегированный член настойчиво упирается в ягодицы.

— Р-рр… — угрожающе, но достаточно спокойно, я бы даже сказала успокаивающе, прорычал мне в шею, и толкнулся вперед, роняя меня лицом в пол. — Р-рр… Хор-роша….

Ради приличия я, шипя, побрыкалась немного, но это ни к чему не привело, только мужчина надо мной, казалось, все сильнее заводился.

Последней каплей для него стало то, что я попробовала укусить его за запястье, которое поддерживало руку, упирающуюся в пол у моей головы. Не стерпев такой выходки, он склонился и зубами схватил меня за волосы на макушке, болезненно вытягивая вверх.

— М-мм… — заскулила я и поняла, что это своеобразное извращение с игрой в животных добавляет некой пикантности, и в животе потеплело.

Он был тяжелым, давил толкая бедрами, но не входя, словно позволяя мне выбрать из двух зол меньшее, и когда я потянулась навстречу, зарычал сильнее, подхватывая меня на руки.

Он потащил меня в кровать!

Нет! Нет! Нет! Я в этой кровати не смогу!

Я уперлась ногами в спинку, явно озадачивая ликана, и тот, недоумевая, отпустил, выразительно выгнув брови. Божечки! Его мимика так напоминала выражение морд у псов, что на секундочку я заумилялась, игриво опускаясь на пол и заискивающе усевшись на попу.

Будто хочу поиграть. Был бы хвост, повиляла бы, честное слово.

Мужчина смотрел на меня долго и пронзительно, но это, на удивление не пугало, так как я буквально вибрацией в грудной клетке ощущала, что ему нравится. Ему нравится моя покорность!

Он медленно опустился ко мне и широкой ладонью толкнул в грудь, укладывая на спину. Развел мои ноги в стороны и поднялся наверх, зависая лицом к лицу.

От него веяло преданностью. Такой щенячьей и бесконечной, а мне… мне было до невозможности уютно, будто эти игры само собой разумеющиеся, понятные и простые. Я вредничаю, он меня ловит, я покоряюсь и вот, теперь так, с разведенными ногами и крепким членом, который толкался во влажные складки.