Польша против СССР 1939-1950 - Елена Яковлева

«...военное руководство страны, а также все политические группировки занимают единую позицию в отношении борьбы с оккупантом: в настоящих условиях и в настоящее время противопоказанной является как повстанческая акция, так и саботаж военного характера. Полученная в результате этой акции выгода не покрыла бы даже частично жертвы, которые бы за эту акцию обрушились на общество».

Ничего не скажешь, вот уж действительно рыночная позиция. Прибыль должна превышать затраты. Ну а раз уж крупные проекты не могут дать сразу большой выгоды, займемся мелким спекулятивным бизнесом: тут и затрат почти никаких, да прибыль налоговым органам и не видна. Опять же название у этого мероприятия благородное — малый саботаж. А уж какие «героические» за ним деяния, прямо кровь в жилах стынет: волынка на месте работы в немецких или советских учреждениях, бойкотирование распоряжений оккупационных властей или же халатность в их исполнении, поддержание духа сопротивления (!) оккупантам посредством распространения анекдотов про тупых немцев и варваров-русских, рисунков сатирического характера, а также использование иных форм мобилизации «патриотической активности». Воистину, трудно удержаться и самим подходящий анекдот не вспомнить: про «подпольщика», который из-под полы пирожками торговал. Однако, шутки, как говорится, шутками, а подобные нормы поведения «поляка-патриота» действовали на всех территориях Западной Белоруссии, Литвы и Западной Украины.

Впрочем, какими бы смехотворными не казались подчас отдельные методы подпольной борьбы, ни стоит все же забывать, что на проживающих на западе СССР поляков СВБ осуществляла жесточайший пропагандистский прессинг в самой разнообразной форме. В том числе и путем доведения до их сведения своего рода «морального кодекса отношения к оккупанту», с непременным требованием его строжайшего выполнения под угрозой наказания. А чтобы было ясно, о чем речь, приведем типичный пример такого документа, а именно распоряжение № 1 по округу СВБ № 3, направленное во Львов:

«....а) обязательным является политический бойкот и бойкот общения с оккупантами...

b) в борьбе с оккупантами надлежит использовать все формы легальных организаций (напр., культуры, просвещения и профессиональных). Все проявления коллективной жизни обязаны быть проникнуты духом веры в приближающийся день освобождения и сведения счетов с оккупантами (выделено автором)...

c) не противоречит польским интересам занятие должностей в системе народного образования, коммунальной администрации, в самоуправлении всяческого рода, в органах управления торговли, промышленности, сельского хозяйства... — если только занятие должности не ставится в зависимость от выполнения условий, имеющих характер политических обязательств...

d) шпионы и провокаторы, в случае доказанной вины, будут караться смертью...

В соответствии с методами пассивного и активного саботажа, которые пропагандировались польским подпольем на территории 3 львовского округа СВБ, лицам, которые принимались оккупантами на работу, рекомендовалось не проявлять никакой инициативы в труде, противиться всем актам, не имеющим категорического характера»[22]. Одновременно руководство СВБ-АК старалось привлекать как можно больше народа в свои вооруженные структуры, чтобы в момент перехода Красной армией бывших границ Польши показать, что она-де тоже сила, с которой надо считаться.

Одно плохо — НКВД не дремало, а четко и планомерно выполняло вмененные ему государством обязанности по противодействию всяческой подпольно-диверсионной деятельности, к тому же поддерживающими связи с заграницей. И как бы и кто бы сейчас не оценивал его роль, одного при этом забывать не стоит: нельзя ставить рядом репрессированного русского, белорусского и украинского крестьянина и «репрессированного» польского подпольщика и террориста. Но можно ставить рядом польского подпольщика и разную революционную братию, пополнившую лагеря. Ибо крестьянин был истинной жертвой, так как его руками НКВД репрессировало то государство, которое за его же счет и жило. В то время как сгинувшие в тридцатые годы разномастные революционеры и несостоявшиеся польские повстанцы быть жертвами не могли уже по определению, поскольку и те и другие действовали в соответствии с целями, направленными против России и ее народа.

Так что в данном конкретном случае оплеванный в демократическом экстазе с головы до ног НКВД честно и бескомпромиссно защищал государство, а посему повстанческие настроения на территории СССР терпеть не собирался. И еще одно маленькое замечание: поляки в отношении НКВД тогда сильно просчитались. Эта организация оказалась более эффективной, чем соответствующие органы Российской империи, с которыми имели дело многоопытные польские конспираторы из бывших.

Итак, бурно начавшееся на западе СССР конспиративное «творчество» практически сразу же столкнулось с «непониманием» со стороны органов, которым по долгу службы приходилось быть репрессивными. Не успел главный конспиратор «советской оккупации» генерал Токажевский (в сопровождении трех женщин?!) направить стопы на вверенную ему территорию, как уже 7 марта 1940 г. по пути из Варшавы во Львов был арестован НКВД. И хотя ничего особенно кровожадного советские головорезы с ним не сделали, а всего лишь вывезли в глубь России (?!), СВБ на бывших «восточных окраинах» остался обезглавленным. Впрочем, независимо от этого прискорбного для польского национально-освободительного движения факта у подпольщиков Западной Украины и Белоруссии проблем было «выше крыши». Что признают в том числе и польские источники.

К примеру, консолидация различных организаций в регионе Вильно длилась вплоть до осени 1941 г. Никто никому не хотел подчиняться и никто никому не доверял. Причем в качестве главной причины черепашьего прогресса при объединении отмечался банальный страх перед НКВД. При этом боязливые подпольщики руководствовались сугубо практической логикой: если в своем кружке, состоящем из узкого круга лично известных людей, можно надеяться на отсутствие внедренной агентуры НКВД, то при «укрупнении» шансы заполучить «крота» резко возрастали. И, надо признать, в данном вопросе их подозрения имели серьезные основания. Именно таким образом уже в 1940 г. в Вильно был арестован комендант округа полковник Никодэм. В том же 1940 г. и в том же Вильно был завербован советскими органами начальник штаба округа СВБ Л. Кшешовский. А к весне 1941 г. НКВД удается внедриться практически во все структуры польского подполья в Ковно (Каунас) и в Вильно (Вильнюс) и в основном его обезглавить. Там, где подполье начинало проявлять активность, его просто уничтожали, арестовывая и вывозя всех членов организации, как это имело место на Волыни.

О деятельности СВБ на Волыни до 1941 г. известно лишь то, что в июле 1940 г. в г. Ровно был арестован командующий округа полковник Тадеуш Маевский, а также около 2 тыс. членов СВБ. Это привело к полному уничтожению СВБ на территории Волыни и Полесья. Также НКВД удалось, например, арестовать подполковника Обтуловича, коменданта новогрудского округа «Союза вооруженной борьбы» в Белоруссии, который даже согласился сотрудничать с НКВД. Эффективность НКВД была достаточно высока и во Львове, где удалось завербовать руководство разведывательной сети СВБ, во второй половине 1941 г. ликвидированное за предательство по приказу своего же командования. А разведка ГРУ развила достигнутый успех, внедрив собственную агентуру в аппарат главнокомандования СВБ/АК и влияя через нее на деятельность подпольных структур. В результате все планы и замыслы польских конспираторов были неплохо известны руководству СССР еще задолго до их осуществления.