Антикиллер-2 - Данил Корецкий

На девяносто девять процентов защитить от покушений способна сильная государственная власть, поддерживающая жесткий режим законности и правопорядка, но за неимением и такой власти, и такого режима каждому следовало полагаться лишь на собственный авторитет, умение ладить с одними и внушать страх другим так, чтобы первым не пришло в голову, а вторые не осмелились нанимать того самого «отморозка» и вставлять в заскорузлые немытые лапы наиболее эффективное орудие убийства двадцатого века. Лис имел в Тиходонске немалый авторитет и рассчитывал на него больше, чем на «ПММ», накачанных секьюрити или титановый бронежилет четвертого класса, тем более что в отличие от тяжеленного жилета и охранников авторитет постоянно находился при нем. Другое дело, что в условиях, когда наряду с атрофированном государственных законов дают трещину незыблемые воровские правила и бандитские понятия, защитные свойства авторитета существенно снижаются.

Дойдя до пересечения Большой Садовой с Богатяновским спуском, Лис свернул направо, к реке. Сторонний наблюдатель вряд ли сумел бы определить, кем по жизни является этот подвижный человек с волевым лицом и обильно покрытыми сединой волосами, напоминающими мех специальной выделки «сноу-топ», украшающий воротники дорогих кожаных пальто. Уверенные манеры, изысканная волна одеколона «Кашарель», небрежно расстегнутый пиджак «соль с перцем», бледно-голубая сорочка с синим галстуком из элитного магазина «Люкс», черные брюки из тонкой шерсти, черные, оленьей кожи туфли – все это выдавало достаток и преуспевание. Бумажник с двумя миллионами старых рублей и пятью сотнями новых долларов в левом нагрудном кармане и последняя модель сотового телефона «NOKIA 9000» в правом подтверждали первое впечатление, хотя сумма наличности у банкира средней руки или крутого бандита могла вызвать только усмешку.

И сведения о биографии вряд ли прояснили бы сомнения пытливого наблюдателя. Лису приходилось убивать людей – на вполне законных основаниях в порядке самозащиты, да и бессудные противоправные ликвидации нескольких негодяев имелись за спиной, вместе с приговором к шести годам лишения свободы, из которых отбыто в спецколонии ИТК-13 восемь месяцев и шестнадцать дней. Приговор потом отменили, потому что Лис умел мастерски запутывать следы и мог перехитрить кого угодно, полностью оправдывая свое прозвище. Окрестили его тиходонские уголовники двенадцать лет назад, под этим именем знали Филиппа Михайловича Коренева все городские босяки, обитатели следственно-пересыльной тюрьмы на Богатяновском проспекте, сидельцы пятнадцати разбросанных по области «зон», члены старейшей в стране воровской общины, братва из «новой волны» и много других людей: блатных, приблатненных, неорганизованной шпаны – словом, всех представителей пестрого криминального мира. И хотя прозвища, кликухи, погоняла являются непременным атрибутом преступной субкультуры. Лис не был вором в законе или авторитетом, положением или смотрящим, не был звеньевым, бригадиром или даже рядовым быком, солдатом, пехотинцем – напротив, относился к категории, вызывающей ненависть у всей этой публики, – цветным, ментам, мусорам, легавым.

Подполковник милиции Коренев возглавлял оперативный отдел Тиходонского РУОГГ. Правда, ни одного мента не охраняют высокооплачиваемые частные секьюрити, и только милицейские генералы приобретают (да и то не всегда) лоск, свойственный преуспевающим людям, но и они, выходя утром из дома, вряд ли имеют на кармане больше двух-трех сотен. Так что Коренев по большинству признаков походил на полукриминального бизнесмена и обладание табельным оружием сходства не меняло, потому что эта публика вооружена поголовно и не какими-то «ПММ», новейшими «глоками», «береттами», «хеклер-кохами», отличающимися от модернизированного кургузого уродца так же, как голубой дог отличается от помеси беспородной овчарки с дворняжкой. Тем более что денежное содержание подполковника – должностной оклад, оклад по званию, процентная надбавка за выслугу лет, компенсация продовольственного пайка и надбавка за сложные и опасные условия работы составляло в совокупности один миллион девятьсот тысяч рублей, к тому же выплаты регулярно задерживались на месяц, два, а то и все три. Если бы Коренев жил на одну зарплату, то имел бы вид траченный и жалкий, не обошлось бы и без рваных носков – символа честности новозеландского полицейского Пеле Гереро из давнего, наивного по нынешним меркам кинобоевика. Но Лис работал по совместительству в банке «Золотой круг», где за консультирование по вопросам безопасности ему платили три тысячи долларов ежемесячно, причем очень пунктуально: пятого числа в первой половине дня.

Это являлось нарушением закона: сотрудникам милиции разрешалось заниматься по совместительству только научной, преподавательской и творческой деятельностью, хотя это правило практически не соблюдалось – среди массы подрабатывающих на стороне тиходонских ментов не было ни одного преподавателя, научного сотрудника или писателя. Лис считал нарушение вынужденным и гораздо меньшим, чем те, на которые толкает государство своих правоохранителей, назначая им мизерные зарплаты да еще не выплачивая их вовремя. Тем не менее в штатном расписании и платежных документах «Золотого круга» его фамилия не фигурировала.

Стояло начало мая, лето запаздывало, люди шли в куртках и плащах, Коренев пожалел, что выскочил в одном костюме, но тут же подумал, что днем станет теплее. Он мог ехать в машине – служебной «Волге» РУОПа или закрепленном за ним «БМВ-семерке» «Золотого круга», но предпочитал пройтись по просыпающемуся городу, размяться, подышать воздухом, посмотреть по сторонам, ибо иногда простое хождение по улицам приносит гораздо больше информации, чем суточные оперативные сводки.

В отличие от обычных прохожих, наполняющих постепенно утренние улицы, Лис видел глубинную суть самых обыденных на первый взгляд вещей. Вот плечистый мужик с усталым лицом вышел из построенной тиходонскими купцами в далеком и благополучном тринадцатом году больницы «Скорой помощи», цепко оглядевшись, пересек тротуар и тяжело ввалился в потрепанную серую «Волгу». Значит, минувшей ночью в Центральном районе совершено тяжкое преступление: скорей всего квартирный разбой или покушение на убийство. Иначе начальник криминальной милиции Савушкин не стал бы лично контролировать опрос терпилы. Вот начался дорогостоящий ремонт занюханного полуподвального кабачка «Встреча» – значит, Север забрал точку у Никеля в возмещение карточного долга, а раз дела у должника идут настолько плохо, то и кодлан его в ближайшее время Север возьмет под себя. И уже вполне сможет помериться силами с нахичеванскими, хотя Карпет везде громогласно заявляет, что делить им нечего. Есть, ох есть что делить: территория богатая – вещевой и продовольственный рынок, пять заправок, восемь автостоянок... Без стрельбы не обойдется!

Вот новый дом Акопа Чебаняна, будто перенесенный в пыльный неухоженный Тиходонск из чистенькой аккуратной Швейцарии: ослепительно белый фасад, ломаная черепичная крыша, большие окна в черных, без переплетов, рамах, вымощенный плиткой двор за ажурной, кованого чугуна оградой. Правда, места для него не было – Акоп срыл склон Лысой горы, вывез тысячи кубов грунта, поставил подпорную стенку из итальянского отделочного кирпича, чтобы не портила общего вида, – словом, это дело обошлось ему раз в пять дороже, чем сам дом, ни один, самый зажиточный гражданин альпийской республики не стал бы затевать столь убыточное строительство. Значит, уровень жизни рядового российского торговца бензином куда выше; и рэкет ему не помеха, потому что, пока ленгородские бились с речпортовскими за раскорячившуюся на границе их территорий заправку, трудяга Акоп собрал из прибывших с Карабахского фронта земляков свою бригаду и послал на хер и Итальянца, и Валета. Момент был выбран тактически правильно, тем уже надоело воевать, и неожиданный оборот устроил обе стороны. Устроил он и самого Акопа, который спокойно жил в европейской вилле, ездил на белом «Линкольне» и ничего не опасался, потому что несколькими кровавыми акциями быстро набрал вес в криминальном мире города.