Спасти(сь) (от) дракона - Елена Амеличева

и скрипнул зубами.

— Вот и верни тогда туда, откуда взял! — я тоже разозлилась.

— С удовольствием бы, но не могу, как бы ни хотелось!

Упрямая ящерица, обидно ведь!

Я мотнула головой. И почему у меня на глаза наворачиваются слезы?..

— Отпусти меня уже! — я задергалась, пытаясь вылезти из его цепких лап.

— Сказал же, что не отпущу! — рыкнул Мансур.

— Уже поняла, хоть и противна тебе, но домой не вернешь! — прошипела, стараясь ухитриться и стукнуть этого несносного хама, не сломав при этом руку. — На ноги хоть поставь, сама могу идти!

— Если будешь шагать молча!

— Буду, — буркнула в ответ, и оказалась в вертикальном положении.

— Пойдемте в кальянную, — предложил Эльмир, догнав нас. — Вон как раз одна, — ткнул пальцем в тенистый садик с лежаками.

М-м-м, а оттуда приятно пахнет! Чем-то сладко-яблочным.

— Над дедушками только не издевайся, — съехидничал Мансур, когда мы заняли один из лежаков. — Имей почтение хотя бы к почтенному возрасту. — Он кивнул на наших соседей.

Поглаживая седые бороды, они неодобрительно на нас поглядывали.

— Чем мы им не угодили? — спросила я у блондина.

— Сюда не принято водить женщин, — пояснил он.

— Почему?

— Потому что они не умеют сидеть молча, — намекнул Мансур, но я его проигнорировала.

С этой ящерицей больше не разговариваю!

— Их же всех на свет матери произвели, разве не так? — я укоризненно покосилась на дедков. — И вдруг женщины им плохи стали! Как не стыдно!

— И не говори, — Эльмир кивнул. — Злые люди. Держи, — он протянул мне трубку, от которой тянулся длинный шланг к стеклянному сосуду. — Втяни воздух в себя.

— Зачем?

— Затем, что им это не понравится.

Так бы сразу и сказал!

Я охотно сжала губами насадку на кончике шланга и втянула в себя воздух сквозь нее. Внутри сосуда все смешно забулькало, а у меня во рту появился тот самый сладковато-яблочный привкус. Блондин оказался прав — бороды дедов возмущенно затряслись. Открыто высказать свое негодование они не рискнули, но демонстративно развернулись к нам спинами.

— Нашел себе подельницу по беспределу? — ухмыльнувшись, прокомментировал Мансур.

— Да золотая же девочка! — Эльмир расплылся в улыбке и протянул мне руку. — Дружба?

— Дружба! — я с удовольствием ее пожала. — Хоть один дракон мне нормальный попался!

— Ясно, спелись. — Мансур тоже затянулся яблочным дымом.

— Завидуй молча, — мой новый друг показал ему язык.

— Мне не составит труда запустить в тебя кальяном.

— И кто тогда будет беспредельщиком?

— Кстати, а если кое-кто похитил послушницу из храма, — полюбопытствовала я, — его можно назвать разбойником по местным законам?

— Можно, — отозвался блондин.

— А разбойников здесь сажают в клетки, верно?

— Верно. Но ты же не будешь сдавать своего нового друга? — Эльмир скорчил рожицу. — Я очень не люблю клетки.

— Тебя — не буду, — щедро пообещала, улыбнувшись. — Ты хороший.

— Знаешь, по секрету скажу, — он наклонился к моему уху. — Манс тоже ничего, но любит, чтобы окружающие думали по-другому.

— Почему?

— А это ты у него сама выведай.

— Я с ним не разговариваю.

— Какое счастье! — съехидничал Мансур.

Вот гад чешуйчатый!

— Хотя, наверное, грешно обижаться на убогих, — я вздохнула с напускным смирением. — Которых мама не раз роняла вниз головой в детстве!

Что-то громко хрустнуло. Побагровев, Мансур выплюнул насадку со шланга. Вернее, то, что от нее осталось. Наружу тут же повалил густой дым.

— По-моему, нас скоро выгонят из этого города, — задыхаясь от смеха, выдохнул Эль. — За порчу общественного имущества!

— За что мне вот это вот все?.. — с тоской протянул Мансур, тяжело вздохнув.

— Тех, кто обижает слуг Святого огня, начинают преследовать невзгоды, — невзначай отметила я, отмахиваясь от клубов дыма.

— Судя по количеству, масштабу и качеству проблем, мне удалось обидеть разом весь храм. — Отозвался дракон. — Трижды, как минимум.

А ты как хотел, нахал? Я усмехнулась и щедро пообещала:

— И это еще только начало!

Глава 7 Рынок верблюдов

Воздух заметно посвежел, когда мы вышли из кальянной, пересидев там пик зноя. Говорить, куда мы направляемся, Эльмир наотрез отказался. Лишь загадочно улыбался и молчал. От любопытства у меня снова зачесался кончик носа. Но долго мучиться не пришлось — всего пара кварталов, и перед нами раскинулась громадная площадь.

Я изумленно ахнула, остановившись и любуясь ею с возвышения. Вот уж воистину сердце города — живое, бьющееся — под ритмы уличных танцовщиков и толп народа, хаотично текущих сразу во всех направлениях. Не думала, что когда-нибудь увижу столько людей в одном месте! В храме и половины не собиралось даже в самые высокочтимые праздники, когда возносилась хвала Святому пламени за спасение.

Мои глаза прошлись по людскому морю, убегающему до самого горизонта, и остановились на высоченных резных башнях песочного цвета, невозмутимо взирающих на все это мельтешение у своего подножия, как правитель на припавших к его стопам придворных.

Разговоры, смех, музыка, шоркание остроносых тапок, шипение огня в жаровнях — все это сливалось в единый монотонный гул, мягко, коконом обнимающий со всех сторон, ни капли не раздражая и не мешая.

— Красиво, да? — Эльмир с улыбкой посмотрел на меня.

— Ага! — потрясенно выдохнула, кивнув.

Мы влились в эту толпу, и горячая ладонь Мансура тут же сжала мою руку. Покосилась на него, но чешуйчатый сделал вид, что увлеченно наблюдает за работой чеканщика, корпящего над большим подносом. Рядом теснились клетки с хорошо откормленными гусями.

— Даже не думай их спасать, — предупредил дракон, усмехнувшись.

Вот еще! Не удостоив его ответом, посмотрела на загон с лошадьми — изящные красавцы ничем не походили на тех работяг, которые стояли в конюшнях при храме.

— Нравятся? — заметив мой интерес, спросил Мансур. — Ты совсем со мной разговаривать не будешь, Найяна? — нахмурился, когда я промолчала.

— Ты же сам хотел, чтобы она замолчала, — встрял Эльмир. — А теперь жалуешься. Обидел девочку, сам виноват.

— Чем обидел?

Я вспомнила, как он со злостью сказал, что мое похищение — самая большая ошибка в его жизни, и снова ощутила, как глаза наполняются слезами.