Прекрасная бунтарка - Лесли Мэримонт

Патрисия вдруг занервничала.

— Стивен…

— Что, радость моя?

Он поднес к губам тонкие пальцы возлюбленной. Но она тревожно заглянула ему в глаза.

— А ты когда-нибудь изменял мне?

— Никогда! — ответил он так быстро и так пылко, что Патрисии не оставалось ничего, кроме как поверить ему.

И все же, все же…

— А почему ты спрашиваешь? — в свою очередь поинтересовался он, явно встревоженный ее вопросом.

— Видишь ли, дело в том, — тщательно подбирая слова, начала Патрисия, — что сегодня я поняла, что не могла по-настоящему… удовлетворить тебя… все эти полтора года. Так что…

— Ничего подобного! — запротестовал Стивен. — Даже не думай об этом! Мне было очень хорошо с тобой.

Однако в его взгляде, что-то неуловимо промелькнуло. И Патрисия поняла: он кривит душой.

— Стивен, я тебе не верю! Ну пожалуйста, скажи мне правду!

Он вздохнул.

— Ну да, признаю, что иногда втайне желал, чтобы ты вела себя посвободней, пораскрепощеннее, чтобы ты лучше владела своим прекрасным телом и своей сексуальностью. Но никакого неудовлетворения я не испытывал и в этом готов поклясться хоть на Библии. Я люблю тебя саму, Патрисия, а не только заниматься с тобой любовью. Но конечно же рад, что ты все-таки поняла, что в сексе можно доставлять удовольствие самым разным образом. Вовсе не обязательно заниматься им медленно и серьезно. Можно быстро и яростно. Или просто весело. Тебе ведь сегодня было весело, правда?

Весело? Теперь это так называется? Хотя, может быть. Но уж точно, это было увлекательно.

— Ну… наверное…

Стивен улыбнулся.

— Давай же, Патти, признай, что тебе это понравилось. От начала и до конца. И не смей спорить. Что ты вдруг снова за старое?

— Не знаю… наверное, не привыкла чувствовать себя такой… такой порочной.

— Порочной! — Стивен расхохотался. — Вот уж поверь, сегодня мы вели себя отнюдь не порочно. Так, пошалили, не более того. Если и правда хочешь посмотреть на что-нибудь порочное, я тебе покажу… когда вернемся домой.

Кровь бросилась Патрисии в лицо. Щеки запылали огнем. Сначала ей показалось, что она глубоко шокирована, но потом выяснилось, что любопытство куда сильнее. Интересно, что именно Стивен имеет в виду? И каково испытать это на себе?

Однако Стивен воспринял ее румянец иначе.

— Прости, — быстро произнес он. — Я и сам понимаю, что поторопился. Ты делаешь большие успехи, но не с такой же скоростью. Предложение отменяется. Будем считать, я ничего не говорил. Забудь.

Как это — забыть? Нет, он уже возбудил в ней самое что ни на есть жгучее любопытство. А теперь говорит — забудь!

Стивен улыбнулся и потянул ее за руку. Патрисия спохватилась, что они так и стоят рядом с машиной перед входом в ресторан.

— Пойдем, милая моя мечтательница, не спи на ходу. Нас ждет ужин. Мы и так уже опаздываем минут на десять. А все из-за тебя! Кто задержал меня в душе?

— Я? Это я задержала тебя в душе? — возмутилась Патрисия. — Ах ты врунишка! Это ты сам! Ты не выпустил меня оттуда, пока… пока…

— Пока ты не закончила то, что сама же и начала. Да, признаюсь, я виноват. Но что-то я не слышал, чтобы ты возражала. А вообще, ты просто молодец. Мне нравится в тебе этот задор, это умение постоять за себя. Вечная покорность как-то утомляет. Не люблю, когда со мной постоянно соглашаются.

— Ничего себе! Это ты-то не любишь, когда с тобой во всем соглашаются? Я же слышу, как ты разговариваешь с Людьми по телефону. Отдаешь приказания, а возражений и слушать не желаешь. Хотя, впрочем, тебе никто возражать и не осмеливается. Ты от всех ждешь мгновенного и безоговорочного повиновения — и в спальне ничуть не меньше, чем где бы то ни было. Твои подчиненные должны бежать исполнять порученное, едва ты соизволишь рот раскрыть!

— Но ты-то к моим подчиненным уж никак не относишься.

— Не знаю, не знаю. — Патрисия уже не могла удержаться. — Разве наложница не является такой же подчиненной, только на другой лад?

— Наложница! Силы небесные, ну и старомодный у тебя лексикончик! Но мне нравится. Наложница, — задумчиво повторил Стивен. — Да, из тебя получилась бы образцовая наложница.

Патрисия была готова отвесить ему звонкую пощечину, но в это время швейцар распахнул дверь ресторана и перед ними появилась роскошная блондинка в безукоризненном вечернем туалете и с огромными голубыми глазами.

При виде Стивена эти огромные глаза стали еще больше, но через миг сузились, разглядев рядом с ним молодую женщину.

Стивен стиснул руку Патрисии. На миг все трое замерли, глядя друг на друга.

— Привет, Стив! — прощебетала блондинка, очевидно поняв, что не дождется, чтобы он поздоровался первым. — Давно не виделись!

— Давно, — холодно процедил молодой человек.

Патрисия видела: он буквально излучает враждебность, даже ненависть. Он ненавидел эту женщину. Но почему? Быть может, он когда-то любил ее и она его предала?

Молодая женщина поглядела на блондинку повнимательнее, желая лучше рассмотреть предполагаемую соперницу. Интересно, сколько хотя бы ей лет? Но блондинка относилась к тому типу светских львиц, возраст которых угадать решительно невозможно: от двадцати пяти до сорока, а то и до пятидесяти.

Весь облик роскошной, холеной блондинки выдавал время, проведенное в салонах красоты, а соответственно, и потраченные на эту самую красоту немалые деньги. На лице, пожалуй чересчур подтянутом и стандартном, ни морщинки. Умелый макияж. Золотистые — интересно, от природы ли? — волосы, уложены на голове замысловатой короной, в которой каждая прядка заняла именно ей отведенное место.

Патрисия поняла, что по сравнению с этой ухоженной и упорядоченной красотой должна выглядеть просто неряхой и растрепой. Стивен не дал ей много времени на сборы, поэтому она лишь расчесала локоны и заколола несколько прядей наверху, позволив остальным спадать на плечи, как им будет угодно. Вообще-то ей шли распущенные волосы, а к этому платью — особенно. Но изысканным или утонченным назвать результат было никак нельзя.

— Хорошо выглядишь, — продолжила блондинка, снова обращаясь к одному Стивену и подчеркнуто игнорируя его спутницу.

— Прости, Дайана, мы очень спешим, — коротко бросил он и, крепче сжав руку Патрисии, потянул ее за собой.

Патрисия была изумлена. Ну и грубость! Ну и невоспитанность! И это — Стивен, тот самый Стивен, который всегда восхищал ее своей деликатностью и умением обращаться с людьми, даже незнакомыми? Ни разу еще она не видела, чтобы он вел себя подобным образом.

Не удостоив блондинку более ни единым словом и даже не оборачиваясь, Стивен вошел в холл ресторана. К ним навстречу уже летел услужливый метрдотель. Стивена здесь хорошо знали и считали почетным гостем. Молодых людей, как всегда, проводили в отдельный кабинет, отделенный от общего зала темно-зеленым бархатным занавесом. Звуки оркестра доносились сюда приглушенно, в витых позолоченных подсвечниках горели свечи, словом, все дышало романтикой.