Так любят люди - Андрей Максимов

Любовь всегда эгоистична. Кто бы там что ни твердил про альтруизм — ерунда это все! Мы любим человека за то, что мы в него вложили. Поэтому любовь к детям — самая сильная, ведь мы ни в кого столько не вкладываем, сколько в них.

Мы любим другого за самого себя — того себя, которого удалось в него вложить.

«Любовь — это открытие мира! Любовь — это познание!»

Ерунда это все!

Завоевание Америки — вот что такое любовь. Приехал с оружием в руках; уничтожил всех лишних, если они были; пригляделся, присмотрел территорию и начал обрабатывать, чтобы на ней жить.

Она поступает так же. Вы не изучаете друг друга, а начинаете вкладывать. И чем больше удалось вложить, тем больше шансов на окончательное завоевание.

Юлька…

Я даже не знал, что могу так слиться с другим человеком. Я был не с ней, я был в ней.

Я знал, что подниму ее на ноги, потому что не она — я лежал, распятый на кровати.

А я не хочу, и, значит, не буду так лежать.

И мы встанем. И мы пойдем. И мы будем жить вместе. И это будет такая счастливая пара, какой еще не видывал мир.

Это я написал задолго до того, как с Юлькой началась вся эта фигня. Очень задолго. Когда еще мы жили так хорошо, что было страшно прикоснуться к счастью каждого дня, чтобы не спугнуть.

Я вот думаю: может, поэты не предчувствуют будущее, а приближают? Может, Бог посылает на Землю поэтов, чтобы они создавали жизнь? А кто еще? Пророки и поэты. Да и такая ли уж большая между ними разница? Разве Христос не был поэтом? Может быть, стихи и проповеди — это план жизни? Кто знает…

Впрочем, какой я поэт? Это меня Юлька убедила стихи писать. Я чего-то там пописывал, но стеснялся.

Однажды прочел ей.

Она не выразила никакого восторга или даже радости. Сказала просто:

— А еще есть?

И посмотрела своими глазами.

И я стал писать стихи.

Издавать их никогда не собирался, хотя это копейки стоит.

Нет, вру. Собирался. Хотел Юльке на какой-нибудь круглый день рождения подарить. Назвать «Стихи для Юльки» и подарить.

Слишком долго собирался. Не успел.

И тут позвонил телефон.

Я посмотрел на него, как бы спрашивая:

— Она?

Телефон звонил.

И я понял… Нет, почувствовал ответ:

— Не она…

Надо было протянуть руку и посмотреть на экран. Современные технологии: даже «алло» нет необходимости говорить, чтобы понять, с кем говорить…

Я вздохнул и протянул руку к аппарату.

Юлиана, 38 лет, редактор на телевидении:

— Мне изменяет муж…

Нет, не так.

Муж сказал, что нашел другую женщину и готов к ней уйти. А готов остаться. Как мне будет лучше.

Это крах, понимаете? Капец, как говорит наш сын. Сенька, это муж, — единственное, что у меня было неизменное, навсегда. Сын еще. Но это другое. Понимаете? Я была в нем уверена, как в себе. Больше, чем в себе, понимаете, да?

И тут…

Он, главное, пришел и спокойно так говорит… Сенька старше меня на семь лет. Мы пятнадцать лет вместе, и я представить себе не могла, что он когда-нибудь… Я была уверена, что он только меня любит, что вообще больше не замечает никого.

Он удивительный человек, удивительный.

Преданный абсолютно. Это не просто слова… Он даже Сашке моему помогал, когда тот заболел.

— Сашка — это сын?

— Не сын. Это вообще не имеет отношения к делу, ну да ладно. Надо про все рассказывать?

Уверенный взгляд. Абсолютно уверенный. И тени растерянности нет.

— Три года назад я влюбилась. По дури. Он ведущим работал в «ящике», да вы его знаете, наверняка. А я на его программу пришла работать. Денег еще решила подзаработать, дура. А он в этот момент как раз с женой разводился, надо было кому-то рассказать. Нашел во мне собеседника. Ага — собеседника. Ну и закрутилось все.

Я Сеньке, понятно, не говорила ничего. А потом Сашка в больницу попал — обширный инфаркт. Довела его благоверная. Я ночами с ним сидела, пришлось Сеньке все рассказать.

И он понял меня, представляете? Стал врачей искать хороших. Сашке лекарство понадобилось дефицитное — Сенька нашел.

Знакомиться, правда, не хотел. Но я понимаю: Сенька — натура тонкая, настоящая. В общем, он Сашку только в гробу увидел. Не смогла наша медицина его вытащить. И вот, представляете, я такая стою перед гробом, где лежит мой любимый, а за спиной Сенька, обнимает меня за талию. Представляете, в какой я ситуации? Ужас один!

Я после Сашкиной смерти долго не могла очухаться. Себя винила… Знаете, как в таких случаях бывает?

А Сенька меня успокаивал. И ни слова упрека, ни разу! Можете себе представить?

Я даже хотела, честно говоря, Сеньку в «ящик» вытащить. Ну, рассказать нашу историю. Сашку вспомнить… Ну и чтобы люди увидели: как муж может любить жену и все ей прощать. Договорилась уже со всеми. За деньги, заметьте, не бесплатно.

Но Сенька отказался. И даже обиделся, по-моему. Скромный он потому что.

А потом как-то все успокоилось. Устаканилось, как говорится. Стали себе жить спокойно. И тут — такое! Приходит и прямо с порога заявляет… Никак не ожидала, понимаете?

— А как у вас обязанности дома распределены? Хозяйством кто занимается?

— Обязанности… При чем тут это? Да у нас нет никаких обязанностей. Какое хозяйство? Хозяйство — это куры, утки, две свиньи, как у нас было в деревне. А в Москве — что? Убираться женщина приходит и она же готовит раз в неделю. Когда кончается ее готовка, прикупим что-нибудь… Сейчас же это не проблема. Вы что, думаете, Сенька из-за этого, что ли, на сторону? Да вы что! Он к быту вообще равнодушен. Знаете, есть такие мужики. У нас как? Бумажка какая упадет… Квитанция там ненужная… Так и будет лежать, пока Галя — это уборщица — не придет. Он и не заметит. Нет, дело не в этом. В чем-то другом… Может, я мало ценила его отношение? А как надо ценить? Не знаю. После Сашки я верность блюла. Так… Разная ерунда… Телевидение — такая история… Но это не считается. Да и Сенька не знает ничего.