О прекрасных дамах и благородных рыцарях - Милла Коскинен

Тем не менее мы не можем знать, являются ли изображения, о которых шла речь выше, отражением широко распространенной в жизни практики, или они были задуманы в качестве образца для подражания матерям, наставляя их на путь образованности, которую они должны были передавать своим детям. Возможно, они были и тем, и другим, являя собой моральный идеал общества того времени. Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что ничто не появляется из пустоты. Если в истории сохранилось огромное количество документов, свидетельствующих о чрезвычайной образованности представительниц английской аристократии и джентри в эпоху уже ранних Тюдоров, то эта образованность просто не может не быть результатом ранее существующей, работающей и хорошо развитой системы образования.

Св. Анна, обучающая деву Марию. Изображение с витража церкви Всех Святых в Йорке. Около 1420 года

Можем ли мы сделать из всего этого вывод, что люди Средневековья вполне отдавали себе отчет в том, что знание – это добродетель и что невежественный человек не может соответствовать требованиям времени? Разумеется. И, хотя здесь идет речь о представительницах «привилегированных классов», как говорится, для полноты картины нельзя не упомянуть о том, что работа по распространению грамотности среди населения велась на всех уровнях. При всей неоднородности городского социума и дети буржуа, и дети ремесленников в двенадцатом – четырнадцатом веках начинали свое образование одинаково, в элементарных школах, куда ходили и бедные, и богатые, и мальчики, и девочки. Некоторые получали это образование дома, у профессиональных учителей, но все-таки чаще всего в обычной школе, хотя бы и в сопровождении наставника. Известно, что все программы элементарных школ были практически идентичными, обучение проводилось без разделения школьников, и женщины преподавали в этих школах наравне с мужчинами, что уже говорит о наличии хорошо образованной прослойки среди женского населения средневековой Англии. Практика частных школ была введена во Фландрии и Италии только во второй четверти четырнадцатого века. Оттуда она распространилась по другим странам. Школы, таким образом, разделились на муниципальные и частные, и именно тогда начали раздаваться голоса о необходимости разделения детей.

О том, получали ли хоть какое-то формальное образование крестьянские девочки, не осталось никаких записей. Но здесь вопрос был не только и не столько в том, кого и чему учить, сколько в государственной политике. Потому что тенденция оттока образованного населения из села на работы в замки, в города и в бюрократический аппарат существовала уже в Средние века, а необходимость обеспечить сельское хозяйство достаточной и компетентной рабочей силой была очевидной для всех. В принципе, за образование на селе в первую очередь отвечали местные священники, но есть предположение, что крестьянам знания передавали нарративно, устно, как это было принято еще в одиннадцатом веке во всех слоях населения. Во всяком случае, в крестьянских хозяйствах вообще не существовало никаких разделений обязанностей для детей на женские и мужские, и трудно предположить, чтобы девочки были исключены из существующей системы образования, в каком бы виде она ни существовала. Во всяком случае, писать, читать и считать крестьяне не могли не уметь – этих навыков требовал их стиль жизни, подразумевающий ведение не самых простых учетных книг.

Но академическая грамотность – это всего лишь часть того, что мы называем образованностью. Для того чтобы успешно занять место хозяйки замка или поместья, девушка должна была, как минимум, иметь практические навыки ведения обширного хозяйства, управления штатом, умения развлекать гостей и свою семью, а также уметь «поставить себя», что называется. Однобокость образования и тогда не считалась хорошим делом. Достаточно заглянуть в роман Хельдриса Корнуэльского «Тишина», чтобы понять, какие требования общество и обстоятельства уже того времени предъявляли к женщине, и насколько сложно было совместить одно с другим, чтобы получить удовлетворительный результат.

Роман был написан в тринадцатом столетии, и определить его по жанру можно как средневековое фэнтези. Это роман о девушке, которую родители вырастили как юношу. Дело было в том, что в романе король запретил девушкам наследовать за родителями, поэтому история и закрутилась. Тишина, Сайленс – такое имя было дано девушке, которая, подрастая, думала отнюдь не о любви и замужестве, а о том, сможет ли она стать добрым рыцарем. И, если закон о наследовании будет изменен, и ей больше не придется скрывать свой пол, сможет ли она быть хорошей женщиной, не умея ни шить, ни вышивать?

По литературным обычаям того времени, Обучение в паре с Рассудком и Природа ведут длительные дебаты, показывающие полный хаос в душе Сайленс. Она знает, что умение махать мечом – это, конечно, дело славное и нужное, но оттого, что ее воспитали мальчиком, ее женская составляющая никуда не делась. Девушка подспудно понимает, что не сможет всю жизнь прожить в образе мужчины, что никакое состояние не стоит потери своего «я». И четко осознает, что составляющие воспитания для ее истинного «я» ей преподаны не были. Ее научили стремиться к совершенству как рыцаря, и ей больно оттого, что как женщина она от совершенства далека.

Чтобы разорвать порочный круг, Сайленс принимает радикальное решение. Она убегает с менестрелями, потому что менестрелем может быть и женщина, и мужчина. И потом одерживает всяческие победы и как менестрель, и как рыцарь, и попадает в конце концов ко двору того самого короля, глупое распоряжение которого превратило ее жизнь в постоянное сражение самой с собой. Под личиной славного рыцаря и искусного менестреля Сайленс становится настолько популярной, что этого рыцаря (вернее, образа рыцаря) начинает добиваться королева Юфимия, которая в конце концов лживо обвиняет всеобщего любимца в изнасиловании.

Поскольку Сайленс не может рассказать, что она никак не могла изнасиловать даму, ей приходится принять наказание: отправиться на поиски Мерлина, которого, как известно, могла поймать и пленить только женщина. И, разумеется, Сайленс Мерлина поймала, но он всем открыл, что храбрый рыцарь – это на самом деле храбрая девица, а вот королева Юфимия водит шашни с мужчиной, который притворяется монахиней. Так что король в конце концов не просто отменил свой несправедливый закон, но и женился на Сайленс. Это, возможно, и есть то самое, для чего написан весь роман: король, имея в женах склочную, лживую и порочную женщину, потерял уважение к женщинам вообще и поэтому запретил наследницам наследовать за родителями (хотя в романе явной причиной выводится смертельный поединок между двумя рыцарями за руку наследницы). Встретив создание талантливое, чистое и благородное, он отменил несправедливый закон. Заметьте посыл: поведение твоего мужа отражает твое совершенство или отсутствие такового.

Так что да – для того чтобы с достоинством зваться дамой, средневековая девочка из аристократической семьи должна была пройти такую школу, перед которой трудности современных бизнес-вумен как-то меркнут. А может быть, и не меркнут. И в наше время социально успешные женщины являются объектом наветов и сплетен. Женщин, преуспевших в карьере, небрежно обвиняют в том, что они не умеют шить и вышивать. Женщин, отличившихся на войне, с гнусной ухмылкой обвиняют в распущенности. И в наше время женщина разрывается между семейными, профессиональными и социальными требованиями и ни на минуту не может достичь того идеала, который устанавливают масс-медиа, все время поднимающие планку. Нельзя даже сказать, что в наше время над женщиной хотя бы не висит опасность в любой момент оказаться вовлеченной в локальную войну. Висит, к сожалению. Разве что наше образование меньше подготавливает нас к сюрпризам реальной жизни, а Мерлин, который мог бы все расставить на свои места, похоже, наглухо забаррикадировался в своей пещере.