Бальзам на душу - Светлана Алешина

Мы прошли за ним в холодный сырой коридор, наполненный запахами готовящейся пищи, стирального порошка и ветхого жилья. Здесь было темновато, и я все время натыкалась на какие-то ящики. Наконец хозяин доставил нас до нужной двери, которая оказалась, разумеется, запертой. Предварительное прослушивание ничего не дало – из-за двери не доносилось ни звука.

Этот факт не произвел на Виктора никакого впечатления – похоже, он с ним уже давно смирился. Зато теперь я расстроилась вконец – действительно, подобная тишина настораживала. Птичка, кажется, и в самом деле улетела.

Анатолий по моей просьбе побарабанил в дверь. Этот грохот ничего не изменил. За дверью по-прежнему царила тишина.

– Вроде не выходили же, – неуверенно пробормотал хозяин. – Не выходили же, точно? А вроде как никого нет… Не в окно же… Солидные люди…

Выяснилось, что у скромного Анатолия все-таки имеется запасной ключ от комнаты, и после недолгих уговоров и обещания оплатить издержки он согласился его применить. Правда, пришлось сходить за ключом в другую комнату и некоторое время потратить на его поиски. В общем, приготовления затянулись, и мое настроение от этого, конечно, не улучшилось.

Все-таки дверь была отперта, и Анатолий решительным жестом сильно пьяного человека распахнул ее. Затем на лице его отразилось что-то вроде удивления, и он издал горлом какой-то нечленораздельный звук, дававший понять, что хозяин квартиры находится в большом затруднении. Он даже споткнулся, шагая через порог.

Войдя следом за ним, мы увидели скромно, если не сказать нищенски, обставленную комнату с единственным окном, выходившим на соседний двор. Оно было распахнуто. В комнате же не оказалось никого.

Зато возле стены, вытянув руки по швам, лицом к потолку лежал мертвец. В груди у него торчал нож.

Теперь я поняла, почему Виктор упомянул про хасидов. На убитом был глухой черный пиджак, такие же брюки, и еще его физиономию украшала черная как смоль борода – явно искусственного происхождения. Ему даже не позволили ее снять перед смертью. Так он и покинул наш свет – ряженым. Когда первый шок прошел, я сумела заметить валяющуюся в пыльном углу вторую фальшивую бороду – отдельно от лица она была похожа просто на подержанную мочалку. В противоположном углу лежал скомканный черный костюм – точь-в-точь такой же, как на мертвеце.

– Ничего себе заявочки! – потрясенно сказал хозяин квартиры, неверным шагом подходя к трупу и глядя на него так недоверчиво, будто никогда в жизни не видел покойников.

Для меня это тоже было сногсшибательным сюрпризом, но почему-то первым вопросом, который я задала Анатолию, был:

– А где же они у вас тут спали? – Наверное, подсознательно мне хотелось в этот момент отвлечься от мыслей о смерти.

– А? Спали, говоришь? А как же – вон, раскладушки стоят. За шкафом. Две штуки, – кажется, Анатолий и сам был рад возможности поговорить на отвлеченные темы. – На раскладушках они у меня спали. Люди солидные, но не гордые, приспособились.

Пока мы таким образом беседовали, Виктор, не теряя времени, осмотрел комнату, заглянул в шкаф, за окно и подал мне знак, что пора уходить. Конечно, это было не совсем справедливо по отношению к бедному хозяину, но помочь ему мы уже ничем не могли, а вероятность догнать перехитривших нас убийц уменьшалась с каждой минутой.

Но все-таки я решилась задать Анатолию еще один вопрос.

– Вы не можете сказать, кто этот человек?

Анатолий долго и безнадежно вглядывался в бледное лицо покойника, а потом обреченно сказал:

– Так это ж этот… Выходит, что как раз Мишка и есть. Только с бородой. Вот какая штука – с утра без бороды был, а теперь с бородой… Только мне теперь что с ним делать прикажете, господа хорошие? Я ведь ему комнаты не сдавал!

– Теперь милицию вызывайте, – посоветовала я. – Они сами вам скажут, что с ним делать.

Анатолий почесал в затылке.

– Вот, понимаешь, не было хлопот… – прохрипел он, косясь на меня жалобными глазами. – На кой мне сдалась милиция? Вот ведь оказия! Хорошо еще, за месяц вперед заплатили…

Он так и стоял, растерянно бормоча что-то и не трогаясь с места, пока мы с Виктором тихо выскользнули за дверь и поспешно покинули этот негостеприимный дом. А я-то успокаивала себя, что теперь мы ничего не услышим об убийствах!

Не помню, как мы добрались до машины. Я села за руль сама не своя, и Ромка сразу обратил на это внимание.

– Что случилось, Ольга Юрьевна? – встревоженно спросил он.

– Не спрашивай! – махнула я рукой и повернула ключ в замке зажигания. – До самой редакции ни о чем не спрашивай!

Мы поехали в редакцию – видимо, из соображений конспирации Виктор отправился на своей машине другим, более длинным маршрутом. Однако приехал он раньше нас с Ромкой, потому что я по дороге дважды едва не попала в аварию. Ромка смотрел на меня с жалостью и едва удерживался, чтобы не предложить заменить меня за рулем.

Однако мне все-таки удалось добраться до места, как говорится, без незапланированных потерь. Мы собрались в моем кабинете, и там я объяснила, каким фиаско завершился мой чудесный план. Я была настолько самокритична, что предложила даже высказаться первой Маринке. Я ожидала урагана упреков и хвастливых напоминаний, что некоторым все было заранее известно, но Маринка неожиданно ограничилась коротким заявлением:

– Хорошо хоть вас, дураков, не убили! – грустно сказала она.

Сергей Иванович Кряжимский вообще ничего не сказал, но по его побледневшему лицу было ясно, что на этот раз ничего утешительного у него не приготовлено. Даже Ромка, казалось, растерял весь свой энтузиазм. В голосе его звучало уныние, когда он подытожил:

– Значит, эти гады добились, чего хотели! И карта у них, и удрать им удалось незамеченными, и свидетелей никого не осталось… Получается, они сегодня убили того сообщника, который был здешним уроженцем. Теперь поди узнай, кто они такие! Этого пьяницу-хозяина наверняка только деньги интересовали… Что же делать?

Я опять ожидала, что на меня обрушится волна критики и Кряжимский с Маринкой немедленно потребуют, чтобы я отправилась с заявлением в милицию. Но они промолчали.

Некий азарт, еще не вполне затухший, подбивал меня на дальнейшие действия, которые еще могли что-то исправить, но чувствовала я себя как выжатый лимон и подозревала, что, если хорошенько не отдохну, то еще долго не смогу придумать ничего, что можно было хотя бы как-то счесть разумным.

Поэтому я попыталась выбросить на время из головы все, что было так или иначе связано с картами, кладами и таинственными людьми в черном, и просто занялась неотложной работой – кроме беготни за преступниками, у меня была еще масса дел. Нужно было готовить очередной номер газеты. Но в течение дня я невольно то и дело возвращалась мыслями к сегодняшним событиям – избавиться от них не могла никак.