Путь к власти - Ирина Даневская

– Да, принцесса, – согласились девушки, – непременно.

– Значит, я могу быть спокойна, – кивнула Генриетта. – Графиня права, после ссылки мои отношения с Луи нисколько не улучшились, и я не стану рисковать остатками нашей дружбы. Слишком много чести для этой особы.

Генриетта даже не могла предположить истинную причину возвращения мадам Дессанж. И поэтому без задней мысли обратилась к Ришелье с просьбой о возвращении мадам Дантрег. Конечно же кардинал не пошел на уступки. А через неделю произошло событие, о котором придворные еще долго шептались, пересказывая друг другу подробности, не всегда правдивые. Имя Генриетты стало обрастать зловещими слухами.

А дело было так. Неожиданно вернувшись с прогулки, принцесса застала мадам Дессанж за чтением ее личной корреспонденции, хранившейся в ящике бюро. Там не было ничего ценного, кроме письма Мари де Шеврез, которое принцесса получила вчера.

По непонятной причине Ришелье недолюбливал красавицу герцогиню, помня о первом муже Мари – де Люине, который лишил его поста государственного секретаря. Но злые языки, говоря о причине такой ненависти, вспоминали историю с сарабандой. Этот танец влюбленный кардинал танцевал перед Анной Австрийской, нарядившись в костюм шута. Да, Мари де Шеврез, предложив молодой королеве сыграть с ним такую шутку, дала ей, несомненно, плохой совет. Но в противоречивой натуре Ришелье влюбленный всегда уступал место политику, так что рискнем предположить, что причиной этой неприязни был все же Люинь…

Впрочем, прекрасная герцогиня платила кардиналу той же монетой…

Итак, в письме упоминалось имя графа Холланда[42], который был послом Джеймса I[43] при французском дворе и одновременно любовником красавицы герцогини. Генриетта связывала с ним некоторые надежды. О связи Мари с этим лицом кардиналу знать было незачем.

С искаженным яростью лицом принцесса выхватила письмо из рук графини.

– Я это знала! – воскликнула Генриетта. – Вас приставили шпионить за мной. Говорите, что вы искали!

Мадам рассмеялась ей прямо в лицо.

– Это мое дело, моя принцесса. К тому же мне угодно видеть все ваши письма, Ваше Высочество, а не только это, так что позвольте…

И она попыталась вырвать бумагу из рук Генриетты.

– Да как вы смеете! – возмутилась принцесса.

– Смею, Ваше Высочество, смею. А вам я советую прикусить язык, если не хотите вернуться в монастырь. На этот раз – навсегда.

От подобной наглости у принцессы пропал дар речи. Она стояла перед своей же фрейлиной с видом провинившейся школьницы, а та нагло смеялась ей в лицо. Ей, дочери Генриха IV!

– Нет, я не буду жаловаться королю, – прошептала Генриетта, – с тобой я и сама справлюсь…

Принцессе на глаза попалась бутылка с чернилами, она машинально взяла ее и разбила о край стола. Чернила забрызгали платье, но ее это не заботило. В руках Генриетты остался большой осколок стекла, измазанного чернилами. Она изо всех сил полоснула этим осколком по лицу мадам Дессанж.

Графиня бросилась бежать. Но Генриетта схватила ее за волосы, и, запрокинув ее голову назад, нанесла еще несколько глубоких порезов.

Мадам Дессанж была гораздо сильнее принцессы. Ей удалось вырваться, но дело было сделано. С воплями ужаса графиня держалась за израненное лицо, а кровь, вперемешку с чернилами, заливала белые кружева на ее платье.

На ее крики сбежалась охрана.

– Очень кстати, – заявила принцесса, увидев испуганные лица стражников. – Соберите всех моих фрейлин и слуг в этой комнате, я хочу с ними поговорить.

Гвардейцы со всех ног бросилась исполнять приказание. Подождав, пока все собрались, Генриетта обратилась к присутствующим:

– Дамы и господа! Я хочу, чтобы вы посмотрели сюда. – Она кивнула в сторону мадам Дессанж. – Вглядитесь и запомните, как выглядит лицо предателя. Всякий, уличенный в шпионаже, будет претендовать на такое же, если только я не оставлю его совсем без лица и без головы заодно. Можете идти. А вы, мадам, – усмехнулась принцесса, – прежде чем рассказывать кардиналу о содержимом моих бумаг, посмотритесь в зеркало…

А на утро следующего дня Генриетта недосчиталась пятнадцати человек прислуги, включая и мадам Дессанж.

– Думаю, это еще не все, но начало положено, – сказала она Элен…

Кардинал пришел в бешенство и пожаловался на поведение принцессы Его Величеству.

– А почему это так вас волнует? – поинтересовался Людовик, внимательно выслушав министра.

– Я считаю, что такое поведение недопустимо.

– Ваше Преосвященство, если Вас это заботит, поговорите с Генриеттой сами. Кстати, ваш сан послужит оправданием для вмешательства.

Людовик не выносил семейных сцен. А Ришелье почему-то предпочел обойтись без этого разговора…

Людовик де Бурбон, граф де Суассон, и Генриетта Французская были названы женихом и невестой еще в том невинном возрасте, когда дети помышляют об игрушках и о материнском молоке и меньше всего способны думать о супружеских узах. Людовику было всего шесть лет, когда ему впервые показали малютку-принцессу, спавшую в колыбельке с золотыми королевскими лилиями, и обьявили, что это его будущая жена.

Мальчик нахмурился. «Жена» ему ничуть не понравилась.

– Такая маленькая и уродливая? – недоверчиво спросил он и тут же получил от матери, Анны де Монафи-Суассон, пару крепких пощечин.

– Мой дорогой, принцесса Генриетта вырастет и станет настоящей кравицей, – заявила эта достойная женщина, которой пришлось немало потрудиться, чтобы вырвать согласие Марии Медичи на этот брак, – тогда Вы и женитесь на ней.

Луи закусил губу, чтобы не разреветься от боли и обиды. Слова матери его ничуть не утешили, и он чувствовал себя самым несчастным человеком на земле.

Впрочем, обещание Анны де Монафи-Суассон сбылось. Принцесса повзрослела и стала красавицей, хотя и была ростом по плечо своего не слишком высокого жениха. Вот только двадцатиоднолетний юноша по-прежнему не был расположен к семейной жизни, считая свою помолвку с пятнадцатилетней Генриеттой простой формальностью, но продолжал пользоваться всеми привилегиямии члена королевской семьи. После смерти своего отца, Карла де Бурбона, Людовик стал губернатором провинции Дофине и теперь заглядывался на Шампань, богатейшую провинцию Франции.