Генерал Георгий Шпак - Борис Костин

Дав путевку в жизнь новому виду Вооруженных Сил, Василий Филиппович много сделал для зарождения традиций войск. Благодаря его упорству войска получили новые элементы формы одежды – голубой берет и тельняшку. Для стороннего наблюдателя берет и тельняшка лишь фрагмент военной экипировки. Но для десантников этим немудрящим, казалось бы, деталям одежды суждено было стать символами мужества, отваги и преданности Отечеству людей, породнившихся с небом.

Я расскажу об одном случае, который произошел в учебном центре Рязанского высшего воздушно-десантного училища. Располагается он в Сельцах, близ фантастически живописных есенинских мест.

Село Константинова, родина великого русского поэта, – на крутом берегу Оки. На берегу Старицы деревянный особняк, в котором, по преданию, обитала одна из воспетых С. Есениным героинь – Анна Онегина. Рядом с особняком – небольшой «генеральский домик», в котором во время проверок, госэкзаменов и пр. поселялись важные чины. Живал там и В. Ф. Маргелов.

Селецкие военные лагеря – особая страница в летописи Великой Отечественной войны; наряду с частями и соединениями Красной Армии там формировалась и Первая польская дивизия имени Т. Костюшко. По учебному плану курсантские роты ежегодно в конце мая – начале июня собирались под крышу Селецких лагерей, где с предвкушением наслаждения курсантов и офицеров поджидали безжалостные полчища комаров, оводов и слепней. Обнаженный торс для них – лакомый кусок. Г. И. Шпак продолжает воспоминания.

…И вот однажды, уже будучи ротным, я проводил с курсантами занятия по физической подготовке. И вдруг откуда не возьмись – «дядя Вася». Как в армии говорят, по «форме два»: брюки, голый торс, папироса в зубах. Потом я сообразил, что ничего удивительного в появлении Маргелова в то утро не было. Поблизости находилась его дача, где он в те дни отдыхал. Василий Филиппович дал команду застывшему строю: «Вольно, занимайтесь по распорядку». Мы занимаемся, он стоит – любуется. Тут же откуда-то появляется начальник тыла училища.

– А ну-ка, Андрюша, – говорит ему Маргелов, – подтянись-ка на перекладине.

Тыловик не смог. Тогда командующий обращается ко мне и, явно подначивая, вопрошает: «А тебе, ротный, слабо «солнышко» на перекладине изобразить?». Ну откуда «дяде Васе» было знать, что я все эти годы занимался гимнастикой? Покрутил я «солнце» на турнике, затем показал комплекс упражнений на брусьях. Молчит Василий Филиппович, по всему видать – не ожидал. Эмоций скрывать не стал: «Ну, что, ротный, сильно! Вот это я понимаю!» С тех пор заметил я, что Маргелов, пусть и при редких наших встречах, что называется, «за мной примечает». Неожиданно для всех командующий ВДВ назначил меня командиром полка, несмотря на то, что до этого назначения я ни дня не служил в боевых частях. Рассуждал, надо полагать, Василий Филиппович следующим образом: «Этот разберется».

Итак, мне, новоиспеченному, сразу после Академии, командиру полка нужно было немедленно выехать к месту службы в Боровуху-1 (Беларусь). Вообще-то у всех выпускников начался отпуск, но только не у меня! Когда я заикнулся В. Ф. Маргелову о том, что у меня отпуск, который положен выпускникам Академии имени Фрунзе, он воскликнул: «Какой отпуск! Я тебе полк дал!»

В конечном итоге я уехал сразу, а жена с двумя маленькими детьми на следующий день поехала в комендатуру Москвы переписывать на себя все документы на проезд и контейнер для вещей. Комендант спросил: «У вас там что, война, что такая спешка?» Алла отвечает, что нет, учения, муж служит в ВДВ. Больше вопросов не задавали.

Случай, надо сказать, в десантных войсках редчайший, чтобы выпускнику Академии сразу доверили командовать полком. За это доверие я до сих пор глубоко благодарен Василию Филипповичу. Надеюсь, у него не было случая пожалеть об этом своем решении.

Кстати сказать, спустя годы я уже сам таким же образом оказал доверие офицеру Владимиру Шаманову, впоследствии генералу, герою чеченской войны.

После служебных метаний по Союзу в силу семейных обстоятельств я вновь оказался в Беларуси и был назначен на должность начальника отделения Новополоцкого горвоенкомата. Сразу же приступил к установлению связей с десантурой, благо Боровуха была, как говорится, под боком, да и в самом городе на Двине было немало тех, кто вместе со мной участвовал в событиях в Чехословакии. К моей вящей радости командиром на «Полтиннике» оказался мой однокашник по РКПУ Георгий Иванович Шпак.

…С 10 на 11 декабря 1979 года я заступил на дежурство, когда уже в поздний вечер раздался звонок: «Товарищ майор! В больницу доставили гражданина Михеева, который по дороге, не приходя в сознание, скончался… Он офицер запаса из Боровухи, десантник».

«Не долго же ты пожил на пенсии, мой сослуживец», – с горечью подумал я и стал обрывать телефоны, чтобы сообщить печальное известие родным. На следующий день я отправился в родной полк с просьбой выделить оркестр, солдат для траурной церемонии. Каково же было мое удивление, когда в штабе полка нос к носу столкнулся с генералом К. Я. Курочкиным. Не успел я поднести руку к козырьку, как Константин Яковлевич выпалил: «Здорово, Боб! Ты чего в такой форме? К кому ты?»

Я бережно храню фотографии, на которых генерал К. Я. Курочкин, заместитель Командующего ВДВ, сфотографировался с нами, выпускниками РКПУ 1967 года.

Председатель Государственной комиссии, рослый, подтянутый, он не чурался играть с нами в баскетбол и волейбол. На генеральской даче имелся телевизор, который частенько выходил из строя, и я, имевший опыт «радиопотрошителя», как умел, приводил его в чувство. (Если кто помнит, в 1967 году шла бойня между Египтом и Израилем, последствия которой были непредсказуемы].

Константин Яковлевич, жесткий и требовательный генерал, имевший возможно несправедливое прозвище «волкодав», оказался на редкость интересным и памятливым собеседником.

Я рассказал о том, что меня привело к командиру, он пожал мне руку и вышел из штаба.

Мы обнялись с Георгием Ивановичем, который в считанные минуты решил все вопросы. 12 декабря 1979 года 103-я воздушно-десантная дивизия была поднята по тревоге и казармы «Полтинника» заволокла гулкая пустота. Оркестр по боевому расчету нес караульную службу, но свою скорбную миссию в усеченном составе все же выполнил.

Теперь уже не столь важно, кто является автором высказывания: «В «Правде» нет известий, а в «Известиях» нет правды». В то время за такую нелестную оценку советской печати можно было схлопотать немаленький срок… Перелистаем подшивки «Правды» и печатного органа Министерства обороны СССР – «Красной звезды».

«Правда», 12 декабря 1979 г.:

Передовица: «Европе – мир и безопасность».

«Поступь России»: одиннадцатая сессия Верховного Совета РСФСР девятого созыва.

«Дневник соревнования», «Назвали ударной». «Цветы ткачихе».

«Хроника классовых битв»: Греция, США, Боливия.

«Красная звезда», 12 декабря 1979 г.: