Время в моей власти. Том II: рассказы, мемуары, публицистика, стихи - Геннадий Иванович Атаманов

в ресторане гостиницы «Украина» – с музыкой, вином и тесным дружеским общением всесветного русского братства. Переодевания к ужину, как вы понимаете, не было – разве что рубахи понаряднее надели, пояса покрасивше подвязали. Бороды расчесали – бороды ведь длинные, и «трогать», то есть подстригать – их нельзя!

Гости Москвы, такие колоритные, да все как на подбор из дальних стран, хотя и все похожие – производили фурор среди прочей ресторанной публики. На вид они, вроде, супер-деревенские, а приглядишься – ан нет! Среди них, скажу я вам, даже настоящие американские миллионеры были…

Я подслушал один разговор. Порфирий Торан – русский из Турции, живущий в США – высокий молодой красавец, привлек внимание ресторанной дамы.

Пристально глядя на него, явно будучи уверена, что перед ней участник какого-нибудь известного фольклорного ансамбля, она спросила:

– Скажите пожалуйста, а где вы танцуете?

Порфирий, а попросту – Перфил, с улыбкой ответил:

– Вообще-то, я больше пою…

На следующий день мы отправились в Рогожскую слободу, где находится духовный центр Русской Православной старообрядческой Церкви – здесь прошли торжества, посвященные 1000-летию крещения Руси. Увидел я древлеправославное благочестие, не спеша прошелся по старинному Рогожскому кладбищу, посмотрел на знаменитую колокольню – она вторая по высоте после Ивана Великого, постоял у древних икон, намоленных за века многими поколениями русских людей…

Когда настало время прощаться-разъезжаться, маленький Гавриил, правнук Вахрамея Атаманова, не хотел уезжать из России.

– Зачем отсюда уезжать? Здесь же все говорят по-русски…

Ах, поистине: устами ребенка глаголет истина!

* * *

Расставаясь в Москве, мы договорились встретиться на следующий год в Америке… Вскоре нам с женой пришли красивые бланки-приглашения на посещение Соединенных Штатов – встал вопрос о покупке билетов. Вопрос неразрешимый, поскольку быстро выяснилось: билеты купить невозможно, их просто нет – и не бывает никогда. Причина проста: любые поездки на Запад стали большим коммерческим предприятием. Люди привозили оттуда, скажем, компьютер, продавали его – и получали чистую прибыль… ну, где-то 30-40 тысяч рублей. Абсолютно фантастическая по тем временам сумма. Первые, самые-самые первые «перестроечные» капиталы делались именно на этом. Даже устроить кому-то приглашение – и 5 тысяч рублей в кармане!

Начинались серьезные дела… Это уж я потом узнал, после того, как один знакомый уболтал меня, вышел на Галю, та сделала ему приглашение, он рванул в США – и остался там, затерялся… Обдул-облапошил нас. А Галю навещали сотрудники ФБР: где ваш гость? Хорошо, обошлось без последствий.

Так что мне, собравшемуся «просто в гости», делать у международных касс «Аэрофлота» было нечего… Но билеты я купил – поистине чудом. Когда об этом узнал мой знакомый, пожилой врач-еврей, у которого на руках имелось такое же приглашение, он сказал:

– Геннадий Иванович, я готов встать перед вами на колени, только вы мне скажите, как вы купили билеты?!.

Вот такие пошли дела. Близилась новая революция. Переходя на большую политику, надо сказать: каждому разумному, думающему человеку было понятно – к власти в России рвутся те же силы, которые устроили в свое время так называемый «Великий Октябрь». Те же самые, из-за которых миллионы русских людей оказались за границей.

Вместе с новыми экономическими реалиями набирал силу и страшный, остервенелый «демократический» хай… Он всех и оглушил, и разума лишил – даже многих разумных, думающих людей.

Но в 1989 году еще не верилось, не верилось, что буквально через два года эти силы полностью захватят власть, преступным образом развалят страну – и «демократическим» путем, путем обмана, через всеобщие «свободные» выборы заставят народ своими же руками посадить себе на шею новую диктатуру – «демократическую». В экономике – латиноамериканский вариант, в идеологии – изощренный сатанизм. И жертв «демократическая» революция принесет побольше, чем коммунистическая – новые технологии! И русских людей за границей окажутся десятки миллионов. А роль оппозиции будет выполнять карикатурная ЛДПР, да бессильная КПРФ, парализованная марксизмом-ленинизмом…

В августе же 1989-го в аэропорту «Шереметьево-2» еще царила тишь да гладь да божья благодать. Людей в зале – наперечет, каждый, где надо, взят на учет… Избранные счастливцы заполнили бумажки и по большому приставному коридору-рукаву среди улыбающихся стюардесс проходили прямо из зала в «Боинг»…

– Уф-ф-ф-фа-а-а-а!..

Даже запах другой. Атмосфера… ну, свободы – не свободы, а некой другой жизни. Я вообще первый раз ехал-летел за границу, да еще сразу – в Америку. Не верилось. Видимо, я волновался, так что стюард подошел ко мне, и – еще до отлета – предложил шампанского. Принес бокал шампанского, потом другой, потом кипу ярких журналов подал.

Не верилось…

– Ну, – думаю, – когда где-нибудь над Германией полетим – тогда поверю!

Сижу, попиваю шампанское… Да! А сколько же с меня сдерут за этот шампейн?! Хоть мы сегодня и при валюте, однако пропивать ее, даже с места не тронувшись… Ведь нам еще ехать из Нью-Йорка через всю страну – в штат Орегон!

Шампанское оказалось бесплатное, журнальчики очень занятные… Полетели.

В Нью-Йорке сели, багаж получили, в паспорта печати нам шлепнули…

– Ай эм фри? Я свободен? – спросил я у служащего.

Ты свободен! – с улыбкой воздел он руки к небу.

И поехали мы из Нью-Йорка через всю страну, от океана до океана… на автобусе. Как сели на 8-й авеню на Манхэттене – так и ехали трое суток, день и ночь, до города Портленда – только пересаживались иногда с автобуса на автобус. Во-первых, денег хватило, во-вторых – Америку посмотрели! И по Чикаго несколько часов побродили, и великую реку Миссисипи пересекли, и портреты американских президентов, высеченные среди скал, посмотрели… Среди кукурузы целый день ехали – тоже интересно!

Прибыли на автобусную станцию Портленда. Позвонили родственникам, и в скором времени – вот они, подъехали на машине.

Смотрю сейчас на фотографию, где запечатлен момент нашей встречи… Вот я: весь такой советизировано-демократизированный, в полосатой импортной рубашке, купленной по какому-то невероятному случаю в «Гостином Дворе»; в легких летних штанах, заказанных в ателье – и все равно сшитых не так, как надо… Боже, сколько же мороки было в те времена буквально с каждой тряпкой… Рядом со мной – Прохор, в самошивной косоворотке, перехваченной самодельным поясом под изрядным пузцом; в ладно скроенных широких штанах – я поинтересовался, где бы мне такие купить…

– Да в секонд-хэнде, за два доллара! – был ответ…

Думаете, я крохобор-тряпичник? Ну что вы, что вы… Если уж самые серьезные, умные люди считают, что вообще