Комар - Виталий Руан

Комар? — он пристально посмотрел в невинные, детские глаза. — Можешь не говорить. Я и так знаю… Знания ты с прошлой жизни принёс… Не видел я ни кого в твоём возрасте, с такими невероятными способностями! — Игды со всей дури начал махать по мне всё той же, дубовой палкой. Я легко и непринуждённо уходил от его размашистых ударов. А в конце и вовсе поставил блок. Крутанувшись, я крепко схватился за древко и вырвал из рук здорового дядьки, увесистую палицу. Озадаченный, но уже не сильно удивляющийся очередному боевому приёму, за две недели схожих тренировок и постоянных пространственных разговоров, мужик снова взял палицу.

— Ведь правда? Помнишь ты свою прошлую жизнь. И жизнь, видно что не простую, а настоящего воина! Как ты ловко и бесстрашно своим маленьким ножичком, медведя под орех разделал! Все до сих пор удивляются…

— Ну, это ни я разделал, а Ахмет. И если бы не его быстрые стрелы, то мишка меня точно бы на небеса отправил. — вздохнул я. Снова приняв упор лёжа и поочерёдно отжимаясь то на левой, то на правой руке, с каждым днём стараясь увеличивать число повторений и нагрузку.

— Камень положи на меня, будь добр. — Попросил я мужика, чувствуя в себе ещё немалый запас прочности.

— Поменьше или побольше? — глядя на два, почти одинаковых булыжника, переспросил горбун.

— Клади оба. — подождав пока меня придавит к земле, я с приличным напрягом, ещё несколько раз отжался.

— Ахмет, воин конечно хороший… — сняв с меня груз и тяжело вздохнув, продолжил Игды. — Бесстрашный, храбрый, ловкий. Но… — вдруг запнулся он.

— Что, но? — прохаживаясь по лежащей одним концом на камне, палке, я старался удержать равновесие. — Чего умолк?

— Плохой из него хозяин. Вот что! — выпалил горбун. — Платит мало, бьет много. Я недавно кумыс немного пролил. Не заметил под ногами камень в траве, вот и споткнулся об него. Так он мне весь горб, так кнутом исполосовал! Я три дня, подняться не мог… И главное, — за что? Чего-чего, а кумыса у него хватает! Восемнадцать, Комар! Кобыл с приплодом. Не голодает же? Неправильно это…

— Да… Неправильно… — поддержал я приунывшего мужичка. Кроме побоев и унижения в своей нелёгкой жизни, ничего видимо и не знавшего. — Держи Игды, покрепче палку. Я тут попробую на руки прыгнуть. Уж больно мне это сделать хочется! — и я тут же прыгнул назад, ища взглядом упору. Но вовсю упиравшийся двумя руками в палку помощник, из-за вдруг исчезнувшей нагрузки и моего толчка ногами, немного сдвинул палицу. И я промахнувшись, тут же плюхнулся в высокую траву.

— Прости, Комар! Я не знаю, как так получилось… — чуть не плача и виновато опустив глаза, пролепетал слуга Ахмета.

— Да, нормально всё! Не переживай… — успокоил я совсем уж сникшего старика. — Это моя вина. Мы сейчас, ещё разочек попробуем, но ты её покрепче держи, договорились?

— Хорошо Комар… Держу! — расставив пошире ноги, горбун вцепился в палку словно лев. Я взобрался на палицу, похлопал по плечу мужика, развернулся и отошёл. Предварительно все же переспросив:

— Держишь?

— Да! — раздалось за моей спиной. И я тут же сделал прыжок назад… И надо же! У меня получилось. Просто невероятно! Очень обрадовался я стоя на руках и улыбаясь, больше меня, довольному горбуну.

— Комар… — вдруг снова опустив глаза, спросил все еще стоящего на руках мальца, чем-то смущённый мужик. — А можно, я твоим слугой буду? Я очень исполнительный, ты же знаешь…

Опешив от очень странного предложения, я снова свалился в помятую траву.

— Не понял?.. Зачем тебе это? — еле выглядывая из-за зелёных стеблей, уставился я на совсем уж сникшего горбуна.

— Ты хороший человек, много знаешь. Даром, что дитя… Есть чему у тебя поучится. И с тобой, как ни странно, я себя в безопасности чувствую. Да и просто, — человеком! А не бесправной скотиной…

— А как же, Ахмет? — не понял я. — Он не будет против?

— Какая разница… — небрежно махнул рукой Игды. — Я ведь слуга ему, а не раб. Могу уйти к другому хозяину. А он мне, ещё и за полгода задолжал. И не то, что бы у него не было. Просто хочет, чтобы его умоляли. А я хоть и бедный, — но гордый! Не буду перед ним унижаться. Так что теперь, видно уже и не заплатит…

— А я тебе, что заплачу-то? У меня кроме юрты, в которой я к тому же, ни разу ещё и не был. Нечего и нет… Ну, разве что две лошади с повозкой. Так их у этих оболтусов, что на скаку стрелой воробья сбивают, ещё и забрать как-то нужно. А как это сделать, — я не представляю…

— Ты, — сын Мбека. Наследника одного из ноёнов, пусть совсем небольшого и бедного, но самого древнего и уважаемого племени. Твоего деда, сам Чингисхан боится трогать. И правильно делает… Так что служить тебе, — это большая честь для меня. Да и что-то мне подсказывает, что без доброй добычи, — ты долго не останешься. С такими-то способностями… А я, — тоже быстро учусь. И я очень хитрый. Не смотри, что батогами битый. И Ахмету, в долгу не остался… К тебе вон, перебежал! То-то, его вспучит! — захихикал противно горбун.

— Ну… Я даже не знаю… — честно признался я. — У меня раньше слуг не было. Только подчиненные… Да и зачем они мне?

— Как зачем!? — не понял Игды. — А палку эту, кто держать будет? — он непонимающе на меня уставился.

— Ну да… — согласился я, тяжело вздохнув. — Действительно, кто? Больше некому…

— Это всё мелочи, Комар. Хороший слуга, за хозяина и его семью, — умереть готов! — гордо поднял он голову. — А я, очень хороший слуга! Грамоте обученный, четыре языка знаю и писать на них умею! А ты думал, зачем я Ахмету нужен? Мой отец, родом из поднебесной, много знать! Почти как ты, Комар! И мне рассказывать. Я тебя очень прошу. Уважь старика. Не откажи в чести, тебе служить. А там гляди, и десяток свой соберёшь. Уже не стыдно будет в род возвращаться… А из родни, уже сотню нукеров сколотишь. А если повезёт, то и тысяча такому багатуру как ты, вполне по силам. А мне, пока не разбогатеешь, много не надо. Я просто хочу быть с тобой рядом. Кормить меня, тоже много не надо. Я экономный и запасливый. Броц и хурут у меня в избытке имеется. Что-нибудь, да придумаем… Единственное, ты меня в обиду другим не давай, и всё у нас сложиться.

— Значит, плетьми за нечаянно пролитый кумыс, вместо честно заработанного наградил, говоришь? — ещё раз, уточнил я.

— Наградил…