Десять мужчин - Александра Грэй

Младшие ходят табуном за К. как за вожаком. Собственно, он и есть их вожак, защитник, герой: покончил с издевательствами старших, поломал традицию плавать голышом. Представляешь, раньше самых маленьких пускали в бассейн только без плавок! Что за извращенец такое придумал?

Мальчишки все очень разные. У большинства родители в разводе, а мать одного ребенка в прошлом году застрелил бывший муж — НЕ отец мальчика, слава Господу. Я теперь почти всех знаю, и отношения все сложнее. Один мальчик постарше (раньше я не жаловала средние классы) вдруг залился слезами, когда я спросила о маме: оказалось, не слышал ее целую неделю. Парнишка слегка заносчив в свои четырнадцать, самый «прелестный», как ты знаешь, возраст, а без мамы ему все равно плохо… Теперь постараюсь быть с ним поласковее. В школе, кажется, любят таких заброшенных мальчишек. Иной раз я сама себе кажусь заброшенным ребенком.

Старшеклассников жалеть не приходится. От меня они в основном держатся подальше, и К. говорит, что это к лучшему, потому как они «совсем другое дело». По-моему, К. их не очень любит. Всех, кроме парня по имени Дэвид (который, думаю, стоит у К. на третьем месте — не по любви, а по времени, которое он тратит на него). По словам К., этот парень нормальный — редкое явление. Родители, как ни странно, не разведены, да и живут в Англии, неподалеку от нас. (Очень многие мальчишки живут в таких диковинных местах, что я и названия-то их повторяю с трудом.) Дэвид играет в шахматы, часто с К., иногда засиживаясь до десяти вечера — на мой взгляд, поздновато.

Школьный Староста наполовину немец, наполовину американец, потрясающий спортсмен и очень умен. Мне он нравится больше всех, я ему благодарна, потому что он убирает квартиру после набега младших. Его они, по крайней мере, слушаются. А я сколько ни кричу — все недостаточно громко, чтобы поднять их с места. Вчера вечером Староста заглянул к нам — искал К. (Оказалось, тот еще с несколькими учителями и их женами был на футбольном матче. А меня не позвал, представляешь? Не привык, дескать, к тому, что женат. Интересно, долго привыкать будет?)

В итоге мы целый час болтали со Старостой. Какая жалость, что у нас нет еще одной сестрички. Выдали бы за него замуж; парень — первый красавец в школе, и наследник богатый! Джинсы носит с шелковыми рубашками, и, если верить К., в Германии он какой-то там граф. В титулах я не знаток, но чай в пакетиках ему точно предлагать нельзя, дешевый чай он за милю чует.

Вчера играла с младшими в мини-футбол, а сегодня вечером в баскетбол. Они называют меня «почетным игроком» — комплимента выше не придумаешь. К. говорит, что у младших мозги еще не испорчены и гормоны не так бушуют, поэтому с ними приятнее иметь дело и поэтому он их больше любит.

Шлю свою любовь тебе и моей дорогой сестричке.

Р.S. Нашла работу. Здесь масса всяких агентств, например «Лучшие кадры», но я решила, что до «лучших» не дотягиваю. Между прочим, мальчишки в восторге от стенографии: для них это что-то вроде тайного языка. В юрфирме, куда я устроилась, стенография не нужна, только машинопись. Работа адова, но терпеть можно. Попробую пока зацепиться.

Целую.

* * *

Со временем я стала частью жизни «Соун-Хаус». Ребят всех знала теперь по именам, сотрудников тоже. Вникла в смысл звонков, звучавших с разными промежутками с семи утра до половины одиннадцатого вечера, и даже делила с мужем его обязанности: выдавала увольнительные в город, укладывала младших спать. Я выучила правила столового этикета, такие, как молитва на латыни перед едой или кому где положено сидеть. И нередко следила за тем, как вечно голодные мальчишки уписывают сероватое мясо в густом буром соусе, с комковатой горчицей и водянистыми овощами, бряцая ложками о судки из нержавейки — самом ярком напоминании о нашей казенной жизни.

Если младшие спасались от тоски по дому у нас с Учителем, то убежищем старшеклассников был кабинет Экономки, где за навечно задернутыми шторами они смотрели видео и осушали бесчисленные бокалы апельсинового сока, изрядно, подозреваю, приправленного водкой. Единственная забота Экономки состояла в том, чтобы открыть медпункт по окончании уроков, остальное же время она торчала у себя, в обществе любимчиков из старших классов. Пару раз в неделю к ним присоединялась юная особа с ручками-щепочками и длинными густо-рыжими волосами. Дружбы с коллегами Экономка не искала, и мои с ней беседы ограничивались репликами о погоде.

— Почему старшие ребята никогда со мной не разговаривают? — спросила я у мужа, когда Староста с приятелями протопали по лестнице к кабинету Экономки, как обычно не поведя и бровью в мою сторону.

— Не принимай на свой счет. У них гормоны бушуют, а на тебя тратить энергию без толку, — отозвался мой муж.

Мне очень хотелось пригласить к нам старших; я была им почти ровесницей — не странно ли, что мы не дружили? Но ребята приходили, только чтобы отпроситься в город, а мне оставалось лишь завидовать их насыщенной жизни и вместе с мужем считать часы в ожидании их возвращения. Конечно, я была для подростков некой загадкой, но не большей, чем они для меня. Их дни были заполнены событиями, о которых я прежде понятия не имела, зато теперь, узнав, жаждала принимать в них участие. А в сравнении с их блестящими планами на будущее мое собственное виделось еще более унылым.

Мы обвенчались, чтобы жить одной жизнью, но чем дольше длился наш брак, тем сильнее меня возмущало, что то была жизнь Учителя. Я очень скоро захотела уехать с острова навсегда. Мечтала о том, как мы с Учителем будем жить в Париже или в Лондоне, где я смогу учиться в университете, а он там же преподавать. Но муж одним махом положил конец всем моим мечтам. Будущее представлялось ему все тем же холостяцким раем, только со мной и кучей ребятишек где-то на задворках.

— Если начнем прямо сейчас, то к твоим тридцати нарожаем половину футбольной команды, — с довольной ухмылкой говорил он.

Нас и без того окружали одни дети — о собственных я и думать не могла. К тому же насмотрелась на радости прачечной, где не покладая рук трудилась славная седовласая женщина, день-деньской сортируя бессчетные пары носков, наглаживая и опрыскивая антистатиком синтетические рубашки.

— А в промежутках между родами у меня как раз будет вволю времени на готовку, уборку, стирку и глажку, — вздыхала я в ответ.

— Не переживай, дорогая. Дома не засидишься. Деньги-то нужны, так что пойдешь на работу.

— Значит, в промежутках между родами я буду секретаршей? Не хочу.

— Но ты ж училась на секретаршу!

Мой муж искренне не понимал, а я не могла объяснить, зачем получала специальность, которую не люблю. Сам Учитель всегда точно знал, чего хочет, и потому не способен был постичь туман в моих мозгах.

— Когда-нибудь ты дорастешь до личного секретаря босса. Тебе понравится! — убеждал он с таким энтузиазмом, словно мне светило стать правой рукой самого Господа.

* * *

Дорогая мамочка,