Алиедора - Ник Перумов

— Благородный сенор Деррано, предвидя это, также обратился к его высокопреосвященству. А также прибег к суду его величества короля Семмера, владыки Долье.

— Королевский суд Долье не может судить мою дочь!

— Благородный сенор Деррано, предвидя и это, просил передать, что, пока брак не расторгнут особой энцикликой его высокопреосвященства, донья Алиедора Деррано остаётся подданной его величества короля Долье со всеми вытекающими последствиями, в том числе — подсудностью его слову.

— Уж не хочешь ли ты сказать, — сенор Венти грозно поднялся, — что его величество Семмер самолично явится сюда устанавливать свою волю? Здесь земли иного королевства!

— Сие мне ведомо, — поклонился посланец. — И сенор Деррано уполномочил меня обратиться также к его величеству Хабсбраду Меодорскому с мольбой о споспешествовании правосудию.

— Достаточно, — потемнел лицом сенор Венти. — Ты говорил довольно, дон Берлеа. Ныне же прошу тебя покинуть мой замок.

— Не премину исполнить волю хозяина, — поклонился рыцарь. — Но сперва хотелось бы всё же узнать ответ благородного сенора.

— Мой ответ: нет, нет и ещё раз нет! — зарычал отец Алиедоры, вскакивая. — Мы были добрыми соседями с родом Берлеа и твоим благородным родителем, Астимусом. Но принятая родом Берлеа сторона не оставляет мне иного выбора, как указать тебе на дверь, дон.

— На всё воля хозяина дома сего, — с показным смирением поклонился рыцарь и двинулся к двери.

— Алиедора! — гаркнул отец, едва за посланником закрылись створки. — Мы едем. Немедля. В Меодор, к королю…

* * *

Последующие дни оказались все заполнены безумной скачкой. Перевернув вверх дном весь дом, сенор Венти ещё до заката выехал с дочерью, ловким в крючкотворстве мастером Лейвеном, имевшим диплом также и стряпчего, и двумя дюжинами рыцарей стражи по широкому тракту на север, к Артолу. Через Ликси вышло б куда короче, однако старый сенор не хотел рисковать и чрезмерно приближаться к пределам Долье.

…В столице Алиедора в полной мере ощутила себя просто безвольной куклой. Аудиенция у королевского мажордома. Аудиенция у его преосвященства епископа Меодорского. Аудиенция у вдовствующей королевы-матери с демонстрацией её величеству следов от нанесённых побоев. И, наконец, приватная аудиенция у его величества.

К тому моменту у Алиедоры в голове уже всё смешалось. Разубранные шёлком и бархатом покои с тяжёлым ароматом от горящих курильниц; ковры и гобелены с прекрасными дамами и коленопреклонёнными рыцарями; кувыркающиеся на их фоне карлы, горбуны, шуты, отпускавшие такие шуточки, что Алиедора вся заливалась краской; шеренги королевских рот, на которые с неодобрением косился отец, кратко пояснив, что его величество, наверное, совсем не доверяет своим верным вассалам, если тратит такие деньги на содержание наёмного войска.

Его преосвященство, сухой остроносый старик с масленым взором и холодными, словно костяными пальцами, куда дольше, чем следовало бы, по мнению Алиедоры, трогавший её обнажённую спину; её величество вдовствующая королева-мать, задававшая Алиедоре такие вопросы, от которых доньята краснела ещё пуще, чем от шуточек королевских карликов и карлиц; долгое ожидание отца, пропадавшего дни и ночи напролёт, всё говорившего, говорившего и говорившего с другими сенорами, с приближёнными его величества, с его преосвященством — и снова с приближёнными…

Так прошло полтора месяца, и лето, как говорили серфы, «показало спину». Алиедора скучала в огромном доме, принадлежавшем сенорам Венти; как «мужняя жена», она не могла никуда выходить одна, а его высокопреосвященство что-то не торопился разрешить её от уз постылого брака.

И отец… что-то он не становился веселее, а с каждым днём всё дольше просиживал с мастером Лейвеном и другими столичными стряпчими, составляя свиток за свитком.

Без малого шесть седмиц Алиедора провела в столице, а получается, что и вспомнить нечего, кроме разве что походов в торговые ряды, да и то всё удовольствие портил топавший по пятам за нею отряд из десятка слуг, вооружённых до зубов.

…Но всему приходит конец. Пришёл он и ожиданию.

В тот вечер отец вернулся рано и молча обнял дочку.

— Едем домой, благородная доньята. Его величество преклонил-таки слух к нашей просьбе, даровал защиту, решив, что ты неподсудна королю Долье.

— Урра!

— То-то же, что ура, пострелица… Его величество решил, что наша честь, честь рода Венти, оскорблена и что мы можем искать удовлетворения любыми доступными нам методами.

Этого Алиедора не поняла.

— Если эти свиньи Деррано сунутся к нам — получат, да так, что покатятся до самого своего Деркоора! — Сенор грохнул кулаком по столу. — Будем воевать, если надо!

* * *

В замке Венти их ожидала торжественная встреча.

— Ох, истомились мы тут, дочка, вас с отцом ожидаючи! — плакала маменька, обнимая вернувшуюся Алиедору. — Деррано, говорят, злые-презлые ходят, после того как король-то наш, дай Ом ему здоровья, разорвал их претензии да на пол кинул. Они-то, Деррано, чего удумали — к своему королю кинулись, а тот и присуди, мол, тебя надлежит вернуть к мужу. Мыслимо ль такое, дочка? Мол, ты есть подданная дольинского престола и подлежишь выдаче…

— Пустяки, мама. Кто ж меня отсюда выдаст-то?

— Никто, доченька. Никто и никогда.

* * *

«Показав спину», короткое северное лето на берегах моря Тысячи Бухт быстро пошло на убыль. Зелень окрестных лесов продёрнуло золотом, когда у ворот замка Венти вновь раздался рог посланца.

— Благородный род Деррано, — на вестнике была одежда королевского гонца и крупные гербы престола Долье, — последний раз шлёт роду Венти призыв внять слову благоразумия. Честь рода Деррано оскорблена, ей нанесён тяжкий урон. Поэтому род Деррано считает себя вправе, в случае дальнейшего неподчинения королевскому суду Симэ, взять на землях рода Венти то, что будет благоугодно владетелям Деркоора, и в этом их поддерживает его королевское величество Семмер, правитель Долье!

Королевского гонца не вытолкаешь взашей, пусть даже он служит чужому правителю.

— Засвидетельствуй его королевскому величеству моё наиглубочайшее почтение. — Сенор Венти тщательно подбирал слова. — Но, являясь верным слугою моего короля, его величества Хабсбрада Меодорского, изрекшего своё слово, не могу подчиниться воле престола Долье. Если же род Деррано вздумает, в безумии своём, чинить непотребства на моих землях — ему будет дан отпор, да такой, что не скоро забудут!

— Я передам сии слова моему владыке, — бесстрастно ответил гонец, кланяясь и пятясь к двери.

— Папа, что же будет? — пристала Алиедора к мрачному, как ночь, отцу.

— Что будет, что будет… война, вот чего, дочка. Видать, давно и Хабсбрад, и Семмер ждали только повода вцепиться друг другу в глотки. Ох, чую беду… ну да надеюсь, до этого не дойдет. У Долье-то Некрополис за плечами, не осмелятся на нас всей силой лезть; а с наглецами Деррано, если что, мы и сами управимся.