Друг, оборотень и рыжая - Анастасия Бельская

Я застыла, пытаясь соображать. Да, друг прав, я не смогу усидеть на месте… Но… Смогу ли я полюбить Чита не как друга, а как парня, мужчину? Дать ему то, что он заслуживает? Сейчас я не была в этом уверена, поэтому отрицательно покачала головой.

Чит сжал мою руку.

— Мне нужно время, — прошептала я парню, — я не могу… вот так. Что, если я скажу тебе «да», а затем пойму, что не люблю тебя? Чит, прости, я не говорю «нет», но прошу тебя о времени подумать…

Парень кивнул, возвращаясь к поглаживанию моей руки.

— Я все понимаю, — он улыбнулся, как мне показалось, слегка натянуто, — на самом деле я пришел сегодня, чтобы позвать тебя на свидание. Что скажешь?

— Сейчас?

— Завтра, Стеф. Встречаемся после обеда у зверинца. Хорошо?

Я с благодарностью кивнула. Может, мы пообщаемся, и все встанет на свои места? Мне хотелось ответить Читу взаимностью.

— Тогда до завтра, Стеф. Ты устала. Ложись спать. — Он снова улыбнулся, коснулся губами моей щеки, и тихо покинул комнату.

А я из последних сил поплелась в душ.

После получаса, проведенного под горячими струями, осталось два желания. И оба не были какими-то сложными или возвышенными. Поесть и лечь спать — то, что нужно, после дня, полного впечатлений.

Ада все еще не вернулась в спальню, а вот кое-кто другой уже проник сюда, нагло развалившись на моей кровати. Но возмущаться я не стала — у груди оборотня покоился полный поднос еды, так что я даже обрадовалась его беспардонности.

— Спасибо! — искренне поблагодарила, вгрызаясь в пирожок.

С мясом. Черт, это восхитительно!

— Видел твою подругу на ужине, — лениво протянул Ричард, пристально наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц, — с ней был ее жених. А вот радости не было. Это у них любовь такая?

Я вздохнула, и потянулась к кружке с какао. А что мне оставалось сказать? Это не моя тайна.

— У всех по-разному, — я пожала плечами, и потянулась к завитушке с ягодами.

— Да. Каждому свое, — задумчиво согласился оборотень, цепляя нежный мармелад, и отправляя его себе в рот, — как себя чувствуешь?

Мой рот был занят сдобой, поэтому я показала палец вверх. Затем прожевалась, и зевнула, прикрывая рот ладошкой.

— Устала, — прокомментировал Ричард, вставая, — понимаю.

И так и остался лежать на кровати, будь оно неладно! Сытость уже пришла, утягивая в сон, только вот постель была занята… Черт. И как намекнуть гостю, что ему пора уходить?

— Спасибо большое за ужин… Эээ… Ричард.

Он привстал на локтях.

— Прежде чем ты начнешь выгонять меня всеми доступными способами, позволь помочь, — шепнул он, и, садясь, одновременно склонился ко мне.

Ну уж нет!

Я итак терла себя в душе до дыр, пытаясь смыть противное ощущение собственной запятнанности! Мне Чит назначил на завтра свидание, и целоваться перед этим с другим — совсем свинство!

Я подскочила, а оборотень замер, принюхиваясь. Тут же глаза его полыхнули.

— Рыжая, — как-то нехорошо произнес он, — а почему это тебе вдруг стыдно?!

Я покраснела.

— Потому что я не привыкла целоваться с посторонними людьми. Даже если они оборотни!

— И даже если у вас взаимная симпатия?

— У меня не…

Стоп, что? Он сейчас признался, что я ему нравлюсь?

— Взаимная? — саркастически произнесла я, лихорадочно соображая, как я к этому отношусь.

— А ты думала, я пытаюсь тебя поцеловать каждый раз просто так?

— Я не думала об этом, — поморщилась я от собственной тупости, — и на самом деле подозревала, что чтобы меня позлить.

— Черт, что? Объясни!

— Ну, ты видел, как я реагирую, и что мне не нравиться то, как мое тело тебе отвечает… И нарочно злил меня, чтобы я… — к концу предложения мой голос становился все тише и тише, а затем и вовсе смолк, не выдержав гнева в глазах Ричарда.

— Ты больная. Ясно тебе?!

Он подскочил, с силой дергая мою руку, чтобы притянуть к себе. В глазах оборотня плескался гнев, а еще, где-то в глубине… Обида. Ему было неприятно, что я так решила…

— Ричарда, я…

Мне снова было стыдно. Я покраснела, и не сопротивляясь, обмякла в его руках. Пусть уж все будет, как есть, ниже пасть просто невозможно.

— Рад, что ты испытываешь муки совести, — хмыкнул оборотень, обхватывая руками мою спину, — но это не отменяет твоего наказания за такие выводы. Я, между прочим, с самыми лучшими намерениями…

— Ага, сама невинность, — еле слышно добавила я.

— И это тоже, — серьезно кивнул Ричард, — огненная, я знаю, что в прошлом году мы не смогли понять друг друга. Но поверь, я целый год не мог выкинуть тебя из головы. И отступаться из-за твоих дурацких принципов сейчас не намерен.

— Из-за моих принципов?! — я подняла голову, пытаясь посмотреть, не шутит ли парень.

— А из-за чьих? Я, между прочим, не смотря на мелкие неурядицы между нами, пытаюсь сгладить углы, и выровнять общение. А вот ты вбила себе в голову, что у нас пропасть и ничего быть не может.

Он спокойно посмотрел на меня, а я осознала, что спорить не получится. Не потому, что не было аргументов — просто усталость брала верх, и глаза слипались в горячих объятиях… Я покачнулась в руках оборотня.

— Пойдем, рыжая, — Ричард притворно закатил глаза, — помогу тебе лечь.

Я отрицательно замотала головой, думая о том, каким образом он собрался мне помогать. И удостоилась еще одного обвинительного взгляда.

— И кто о чем думает, называется, — вздохнул он, подхватывая меня на руки, и усаживая на кровать, — где у тебя расческа?

— Что?

— Рыжая, ты уже спишь, что ли? Расческа, говорю, где?

Я указала рукой в сторону гребня с толстыми, широкими зубьями, не в силах вымолвить ни слова. Что он собрался делать?..

Ричард меж тем, взяв расческу, зашел за мою спину, и аккуратно распутал узел на голове, в который я скрутила свои волосы после мыться в душе.

— Ричард…

— Ну что ты как маленькая, — устало покачал головой оборотень, — хватит спорить, расслабься, и дай мне помочь тебе.

С этими словами он легко и нежно стал распутывать мои кудрявые прядки, разделяя узелки, касаясь головы горячими пальцами, и иногда задевая уши. Я разомлела от невероятных ощущений.

— Вот и все, — спустя двадцать минут сказал крайне довольный Ричард, и отложил расческу. — А говорила, неприятно. От тебя волнами исходит удовольствие…

— Это только потому, что расческой орудовал ты…