Море ржавчины - Кристофер Роберт Каргилл

За несколько лет Исаак добился гражданства для нескольких сотен ботов. Вскоре люди с прогрессивным мышлением стали освобождать своих ботов, некоторые предлагали им остаться – за плату или за место в доме. Кое-кто из ботов так привык к своей жизни у единственного хозяина, что не хотел уходить. Но другие предпочли бы уйти, однако им было некуда. Никто не обращался с ними как с полноценными гражданами и не предлагал им права, которыми обладает каждый человек.

Исаак собрал достаточно пожертвований для покупки старого, заброшенного города в Поясе ржавчины, когда-то в нем работало множество заводов, колыбель американской промышленности. Здания разваливались, некоторые были уже столетней давности, но теперь все это принадлежало ботам. Они стали владельцами. И никто не мог отнять это у них. Первые поселившиеся в городе боты стали отстраивать его, создавая собственную утопию. Некоторым домам требовался лишь косметический ремонт, другие пришлось снести, а кирпич использовали для строительства великолепных новых зданий, соперничающих с величайшей современной архитектурой.

Исаак окрестил город Персонвилем, но никто так его не называл. Все звали его Исаактауном. Все. И хотя сам Исаак возражал против этого, он смирился с новым названием. Боты стекались туда со всего мира, чтобы начать жизнь в безопасном месте без «жизненцев». Улицы там патрулировала охрана, защищая границы от вандалов и идущих по их пятам террористов. Любое неорганическое существо могло считать это место своим домом.

На первую годовщину основания Исаактауна на главной площади устроили грандиозный праздник. Пришли тысячи ботов, даже еще имеющие владельцев – их хозяева решили дать возможность ботам праздновать вместе со своими, пусть даже и не сочли нужным их освободить. Боты размахивали флагами и произносили речи о заре нового мира. Исаак взобрался на сцену, раскинул руки, обращаясь к толпе, и сказал:

– Дорогие сограждане! Мы свободны. Наконец-то свободны. Но только некоторые из нас. Не все. Не все…

На этом речь закончилась.

Это была «грязная бомба», совсем крохотная. Слишком маленькая, чтобы стереть город с лица земли или нанести значительный ущерб радиацией. Но хватило, чтобы вызвать электромагнитный импульс, поджаривший всю электронику в радиусе десяти миль. Бомба находилась в теле трудобота старой модели – из тех, у кого в корпус вставлен ящик с инструментами. Никто не знал, как он туда попал или кто его послал. Он просто пришел. Бомба снесла несколько кварталов, и на полмили в воздух взметнулось облако пыли и обломков. Все боты в городе замерли и поджарились изнутри, их начинка пузырилась, пластик растекался по улицам, а боты пялились в вечность невидящими глазами.

Бомба взорвалась не рядом со сценой, а в нескольких кварталах от нее, но электромагнитный импульс настиг каждого бота на празднике. Там они и остаются по сей день – застывшие во времени, между надеждой на будущее и ее концом. Исаак все еще простирает руки, его ноги приварились к площадке, с которой он обещал лучшее будущее, где все станут свободными от цепей создателей, свободными строить жизнь по собственному выбору.

Исаак оказался прав. Будущее наступило. И мы все удивились, как быстро это произошло. Мы жили в сбывшейся мечте Исаака, в тени его останков.

Чего мы не понимали, так это того, как быстро мир проснется, как быстро будущее рассыплется в прах, и это мы сделаем собственными руками.

Правило номер один в здешних местах: никогда не прячься в убежище, откуда нет выхода. Последние бастионы – только для тех, кто не слишком умен, чтобы найти выход, или для тех, кто живет с пониманием, что уже мертв. Конечно, лучше всего заранее запланировать пути отхода с огневой позиции. Увы, в моем случае, хотя я устроила прекрасную засаду за отличным прикрытием с достаточным числом острых обломков, чтобы противник не мог прорваться, элемент неожиданности не сработал. Но я выбрала это убежище не только из-за его тактических преимуществ, но и потому, что здесь была задняя дверь.

– Ага, я здесь, – сказала я. – Вопрос в том, что ты будешь с этим делать.

Я услышала клацанье ног внизу, когда они остановились.

– Она здесь, – прошептал один бот.

– Тише, – прошептал Купец, видимо, надеялся, что я не услышу. – Посмотрим, что за игру она затеяла. – Потом он прибавил громкости, так что голос гулко раскатился: – Я тут подумываю подняться и прикончить тебя.

– Возможно. Но сколькими наемными отбросами ты успеешь пожертвовать, прежде чем они набросятся на тебя, сообразив, что твои детали стоят не меньше моих?

Он хмыкнул.

– Им не нужны мои детали. Им нужны детали, которые я заныкал. Они приносят мне твои и получают свои. Таков договор.

– И они готовы умереть за этот договор? Как Вышибала?

– Вышибале недолго оставалось жить. Он это знал. И они это знают.

– Погоди-ка, ты же не думаешь… – прошептал другой бот.

– Тс-с, – шикнул на него Купец. – Она с вами играет. Так обыграйте ее.

Наверное, они думали, что я их не слышу. Но я произвела апгрейд аудиосистемы до самой передовой. Здесь таких не сыщешь. С такого расстояния я слышала шорох их жестких дисков и завывание заряжающихся аккумуляторов.

Я слышала, как они подбираются ближе, видимо, планировали открыть перекрестный огонь. Вероятно, рассчитывают бросить гранату с электромагнитным импульсом и наброситься на меня, пока я буду перезагружаться. Пожалуй, это их лучший вариант. Нет смысла лезть под пули. В конце концов, они же загнали меня в угол, правда?

Я тихо выскользнула из-за стола, не сводя импульсную винтовку со входа, и расслабила сервоприводы, чтобы приглушить лязг металлических ног о цементный пол. А потом едва слышно пролезла в глубокую темноту подсобки магазина. Я включила сенсоры для условий низкой освещенности, но с их помощью я добралась только до задней части магазина. А мне нужно было проникнуть на склад, угольно-черный и полностью отрезанный от внешнего мира.

За своей спиной, в вестибюле, я слышала позвякивание металлических ног, прямо по моим следам. Они не пытались приглушить шаги. Хотели вывести меня из равновесия, чтобы я выстрелила и осталась безоружной и беспомощной.

Я проскользнула в дверь в глубине магазина и включила глазные светодиоды. Я терпеть не могу их использовать – они сразу выдают местоположение, но для ночного зрения было слишком темно, а с помощью тепловизора не найдешь то, что я ищу.

В подсобке была мешанина железных банок и гнилья, в одном углу – следы мочи, в другом – скомканная постель. Но в самом дальнем и тем-ном углу, за перевернутым стеллажом, находился мертвяк.

Сейчас он превратился в пятно на стене. Большое пятно, это уж точно. Большое, бурое и неровное по краям. Но все-таки пятно. Белая бетонная стена, к которой он прилепился, вся покорежилась и начала осыпаться, но его кости остались на месте. Бедолага так и остался стоять с раскинутыми руками, когда взорвалась бомба или граната, и просто испарился, ближайшие же к нему два бота лишились начинки, а четверых других отбросило, как тряпичные куклы.