Диверсанты. Легенда Лубянки - Павел Судоплатов - Николай Абин

Что касается заблаговременной подготовки к организации партизанской войны на территориях, впоследствии захваченных противником, и организации в тылу врага диверсионных операций, особенно в период мобилизации и развертывания, то реальных действий в этом направлении предпринято не было. Единственная запоздалая попытка такого рода в 1907–1910 гг. – незначительные усилия по организации партизанского движения в Корее на случай обострения русско-японских отношений. Одним из инициаторов идеи явился военный агент в Китае полковник Л. Г. Корнилов. Однако дальше переписки дело не продвинулось. Теоретические и практические разработки отечественных военных специалистов за предыдущие сто лет так и не стали для высших военно-политических кругов России руководством к действию.

Военную разведку Германии – подотдел «3 В» Большого Генерального штаба в 1912 г. возглавил В. Николаи. Еще до начала Первой мировой войны специалисты германского Генштаба полагали, что в арсенал будущих сражений войдут и средства тайной войны: тотальный шпионаж; деморализация войск и населения противника; восстановление против него общественного мнения, в том числе и в нейтральных странах; диверсии в тылу вражеских войск. Для реализации этих планов была создана специальная служба «S» (саботаж),[19] которая планировала работу таким образом, чтобы осуществить диверсии сразу после начала войны, до принятия противником ответных мер.

Признав саботаж и диверсии как его составную часть в качестве инструмента тайной войны, немецкие специалисты подошли к их реализации с типично германским педантизмом и с научной точки зрения. Поскольку под саботажем понимались различные мероприятия по дезорганизации тыла вероятного противника, агенты, предназначенные для работы по линии «S», должны были иметь более разностороннюю подготовку, чем классические разведчики. Для осуществления диверсий им требовались специальные военные и технические знания, для проведения психологических операций они должны были в совершенстве владеть методами агитации и пропаганды. В дальнейшем одним из постулатов концепции тотальной тайной войны стало изречение: «Плох тот разведчик, который не может быть хорошим диверсантом». На практике подобное утверждение применялось к «полевым агентам» – сотрудникам тактической, а не стратегической разведки. Наряду с подготовкой кадров серьезное внимание уделялось технологии и техническим средствам диверсий; для работы в этом направлении были привлечены специалисты машиностроительных, химических и иных промышленных концернов Германии.

Одновременно с подготовкой «малой войны» на суше проводились мероприятия к диверсионной (крейсерской) войне на морях, вероятно, с учетом опыта Владивостокского отряда крейсеров в 1904–1905 гг. Немецкие морские специалисты, поддержанные адмиралом А. фон Тирпицем и кайзером Вильгельмом, справедливо полагали, что нарушение коммуникаций Англии в Атлантическом и Индийском океанах может быть не менее эффективным средством, чем морские сражения.

Историк И. Можейко писал о каперско-крейсерских рейдах:

«Разбрасывая по дальним морям часть своего флота, немецкое командование рассчитывало, что в случае войны им будут оказывать поддержку базы колоний, а также пассажирские и торговые суда, которые должны быть вооружены и использованы как вспомогательные суда…»[20]

Для обеспечения действий рейдеров в немецких колониях в Африке и Океании создавались секретные базы снабжения и тайные стоянки для ремонта кораблей и отдыха экипажей. Немецкая военно-морская разведка, традиционно действовавшая достаточно сепаратно от сухопутных сил, готовилась к ведению собственной диверсионной войны на военно-морских базах и в портах вероятного противника. По инициативе адмирала Тирпица перед Первой мировой войной в Берлине была создана разведывательно-диверсионная школа военно-морской разведки.

Сделаем еще одно небольшое отступление. В 1867 г., после поражения в войне с Пруссией и образования Австро-Венгрии, Австрия утратила доминирующее положение в Центральной Европе и стала «младшим партнером» Германии. Основные усилия австрийских секретных служб в конце XIX – начале XX в. были направлены против Балканских стран, в первую очередь Сербии и поддерживавшей борьбу славянских народов России. Однако территориальные противоречия между Австро-Венгрией и Италией, особенно обострившиеся после войны 1866 г., привели к тому, что обе эти страны, входившие в Тройственный союз, вели друг против друга активную тайную войну. К 1912 г. в составе разведывательного бюро создана подгруппа «специальных операций». Первой ее задачей явилась организация в Албании и Македонии агентурно-диверсионной сети, предназначенной для действий против Италии, Сербии и Черногории в случае войны. Подготовка специальных подразделений, которые должны были начать свою работу «в особый период», – один из примеров прозорливости и системности секретной службы Австро-Венгрии.

Предварительная подготовка принесла свои плоды в августе – сентябре 1914 г. Начальник разведывательного бюро австрийского Генерального штаба М. Ронге вспоминал:

«Хорошую службу сослужили нам в этом отношении македонские четники (партизаны), на которых одновременно была возложена задача организации разрушений на линиях железных дорог, ведущих от Салоник в Сараево. Против этой важной для сербов коммуникации, по которой доставлялось из Франции вооружение, были также направлены албанские и турецкие отряды из Албании. Из попытки включить в действие македонский комитет в Болгарии, для угрозы с тыла сербским войскам у Дрины, ничего не вышло, ибо он располагал не более чем 300 вооруженных людей.

В сентябре диверсионная война приняла такие размеры, что сербское правительство в своем органе „Самоправа“ от 25-го числа дало выход своей злости в статье, озаглавленной „Граф Тарновский и македонские банды“».[21]

В ходе Первой мировой войны серьезных попыток использовать преимущества диверсионных операций на коммуникациях противника высшим военно-политическим руководством Российской империи предпринято не было. Генеральный штаб, не обращавший в мирное время должного внимания на подготовку диверсионной деятельности, не смог организовать эффективное применение диверсий во время войны. Он упустил наиболее благоприятное для диверсионных действий время – период мобилизации и сосредоточения австро-венгерской и немецкой армий, хотя план Шлиффена, предусматривавший разгром России и Франции поодиночке, русская разведка вскрыла заблаговременно. Оперативная работа велась без тщательно продуманного плана, без учета собственных замыслов и действий противника. Попытки командования организовать партизанскую войну при отступлении русской армии из Царства Польского и Литвы также не увенчались успехом: удачно был осуществлен только налет на Невель в ноябре 1915 г. Наиболее последовательным сторонником «малой войны» являлся лишь генерал В. Н. Клембовский, еще до Первой мировой войны убедительно доказывавший необходимость активных партизанских действий, ведущихся с инициативой от армии.