Миллионеров украшает скромность - Инна Павлова

— Да ты что! — испугалась я. — Через три дня, если Крысилов, конечно, сам скоропостижно не преставится, мне понадобятся только передачи. Ну или надгробная плита, если уж он меня совсем достанет. Надо завтра! И потом, — поспешила я успокоить художницу, — мне ведь не нужен поясной портрет в натуральную величину. Я удовлетворюсь набросками. Размером с небольшую фотографию.

По-моему, Ванина согласилась только для того, чтобы я, наконец, ее оставила в покое. Любому терпению есть предел. Не могу не признать, что свое на ее месте я бы потеряла гораздо раньше.

На вечер у меня было запланировано посещение ресторана. Какого? Любого. В какой потянет. Я вообще люблю, если есть возможность, гулять по незнакомым улицам и заходить в места, о которых даже не подозревала раньше. Тем более, что никакой проблемы с местами нет, ничего не надо заказывать заранее, и вино, которое я обожаю, полусладкое, здесь везде одинаково хорошее. Мне, во всяком случае, нравится.

Перед выходом я внимательно оглядела себя в зеркало. Волосы у меня красивые — волнистые, светло-каштановые с золотистым отливом. Если я спешу и мне с ними некогда возиться, собираю их в хвост или пучок, но уж когда не ограничена во времени, распускаю по плечам или закалываю на макушке и выпускаю кокетливые прядки. Разумеется, портить впечатление от роскошного шелкового платья каким-нибудь вороньим гнездом было бы кощунством, и я не пожалела времени, чтобы навертеть умопомрачительную прическу.

А вот лицом я довольна не всегда. У меня очень чувствительная кожа. Из-за этого я практически не пользуюсь декоративной косметикой. Только чуть подвожу темным контуром глаза и неброской помадой крашу губы.

Я, конечно, не фотомодель, но и дурнушкой себя не считаю. А уж сегодня без колебаний выставила себе наивысший балл и собиралась посмотреть на того мужчину, который не согласится с моей оценкой. Все-таки загар, в сочетании с хорошим настроением и каплей умело наложенной косметики, творит чудеса.

Результат затраченных усилий впечатлил не только меня. Проходя через холл, где народ блаженно пялился в телеэкраны, я попыталась сосчитать, сколько мужских голов отвернулось от футбола в мою сторону. Выходила внушительная цифра: сто процентов!

Только не думайте, что я и дома могу себе позволить что-нибудь подобное, — я имею в виду посещение ресторана без сопровождения. Да никогда! Это действительно опасно. А вот здесь безбоязненно можно куда угодно отправляться в любое время дня и ночи, и совсем нет необходимости обзаводиться эскортом для выходов в свет. Хотя если говорить начистоту, я не рассчитывала оказаться на курорте в одиночестве.

Первоначально планировалось, что отдыхать я поеду с племянницей. Сестра трясется над «ребенком», как будто Милочка еще не вышла из грудничкового возраста, тогда как деточке стукнуло девятнадцать. Я уж не говорю о том, что у Милочки рост метр восемьдесят два и стойкий, нордический характер. На мой взгляд, она нуждается в опеке значительно меньше, чем ее суетливая мать.

На мои призывы оставить девочку в покое сестра реагирует болезненно и начинает выдумывать разные страшилки про опасности, на каждом шагу подстерегающие наивных маленьких дурочек в условиях нашей суровой действительности.

— Так ведь не ты вроде в отпуск собралась! — не выдержала я, но сестра пропустила колкость мимо ушей.

С виду Милочка и впрямь «белая, пушистая». Она блондинка с голубыми глазами, и, когда надувает пухленькие губки, ее хочется погладить по головке и вплести в кудряшки огромный белый бант. Но это только при первом знакомстве. Очень скоро осознаешь, что прелестное создание обладает железным характером и несгибаемой волей. Не было случая, чтобы, поставив себе цель, она ее не достигла, и не нашелся еще человек, сумевший не дать ей сесть себе на голову.

С Милочкой я и должна была отправиться за витаминами, морским загаром и прочими радостями. Елена, моя сестра, примчалась в аэропорт и только чудом не проскочила с нами паспортный контроль. Иначе инструкцией по уходу за дитятей она грузила бы меня до самого отлета.

Привычная Милочка спокойно таращилась на рекламные постеры, а я переминалась с ноги на ногу и жутко нервничала. Я никак не могла решить: стоит ли сдавать в багаж свою большую сумку или все-таки взять ее в салон; надо или не надо декларировать провозимые доллары; к тому же очень опасалась, не станет ли мне в самолете нехорошо, и что я тогда буду делать. А сестрица все бухтела и бухтела. О том, чтобы пропустить ее тираду мимо ушей, не могло быть и речи. В конце она наверняка заставит меня повторить все слово в слово, и, если я что-то упущу, придется выслушивать рекомендации заново.

— Муся, ты думаешь, она запомнит, при ее-то легкомыслии? Вели ей лучше записать! — потребовала юная нахалка, которой надоело глазеть по сторонам.

— Писать не буду! — рявкнула я. Когда дело касается ребенка, сестра начисто теряет чувство юмора. — Если надо, сама законспектируй и вышли почтой!

Чуть не силой отодрав сестру от племяшки, я потащила Милу на регистрацию. У стойки девица задумчиво огляделась и заявила:

— А вот тут мы с тобой, Викуся, попрощаемся.

— Это как? — удивилась я.

— Очень просто. Ты летишь одна. Мы с Леоном отъезжаем на Мальдивы.

— Да ты сдурела! — Ухватив племянницу за рукав, я прижала ее в углу к стенке и принялась шипеть: — Ты что еще выдумала?! Какие такие Мальдивы?! Какой Леон?!

— Про Мальдивы не придуривайся, ты в школу десять лет ходила, значит, изучала и географию. А о Леоне я тебе рассказывала. Мой непосредственный начальник.

— Ты хочешь загнать свою мать в могилу?! Представляешь, что будет с Еленой?!

— Прекрати нагнетать, — отмахнулась племянница. — Травмировать Мусю я не собираюсь. Она нас проводила, сейчас дождется отлета и тихо-мирно отправится домой. Про Леона знаешь только ты.

— Спасибо за доверие! — огрызнулась я, начиная понемногу успокаиваться.

Из-за чего я, собственно, распсиховалась? Девочка отправится на отдых с боссом? Так это пусть он переживает. Она мужика согнет в бараний рог, он у нее пойдет по половице, строем и четко по команде. И я ему лучше всякой гадалки предскажу изменение семейного положения в самом обозримом будущем. Уж не знаю, со сколькими он уже так прокатился, но с нашей птичкой у него не выгорит.

— Ну хорошо, а как ты собираешься сдавать билет? И каким образом…

— Викуся, не будь занудой! Ничего я сдавать не собираюсь. Леон не обеднеет. А ты наслаждайся отдельным номером и не отказывай себе в маленьких удовольствиях.

— Что я твоей матери скажу?

— Как обычно. Что ела, что пила, как спала. Что отгоняешь от меня поклонников, и на покой мы отправляемся не поздней одиннадцати. Да что я тебя учу, сама все знаешь!

— Но ведь она попросит, чтобы и ты взяла трубку! — всполошилась я.

— Не попросит. Будем чередоваться и звонить через день. Ты по нечетным, я по четным. Запомнила?