Черная полоса - Владимир Колычев

Родители погибли, скользкий Глеб залез в постель, тетя Роза села на уши — спасу нет. Тоска душит, апатия убивает краски, мир тонет в черно-белых тонах. Один только Матвей остается в цвете, причем в красном. Может, он и не проливал кровь ее родителей, бандитом отродясь не был, но Антона знал. Да и других бандитов тоже.

Но Матвей живой, когда вокруг все мертвое. Он как глоток свежего воздуха. Василиса хотела вдохнуть его полной грудью.

— Давай ни о чем не думать! — сказала она, сначала захлопнула дверь, затем зажмурилась, прильнула к Матвею и чуть приоткрыла рот.

Квартира на Воздвиженке небольшая, прихожая тесная, но именно это ей сейчас и было нужно. В тесноте легче дотянуться до Матвея. Он очень большой и сильный, в нем столько высоты и раздолья.

Парень понял все правильно, поймал ее губы, и от прилива чувств голова у девушки пошла кругом. Ураган страсти не подхватил ее, она сама почувствовала себя маленьким смерчем. Василису закрутило, мягко, но с силой оторвало от земли, понесло к облакам. Небо окрасилось в радужные тона, заиграла красками и земля под ногами. Она могла свалиться с высоты, разбиться, но чувство страха не успело оформиться, переросло в полный восторг. Если Василиса разобьется, то вместе с Матвеем.

Он действительно мог навести смерть на ее родителей. Василиса не исключала этого. Но ведь она обещала себе ни о чем не думать, голову отключила задолго до того, как попала в свою квартиру.

Матвей и сам разошелся как ураган, подхватил Василису, отнес на кровать или, может, просто уложил на пол. Она не хотела понимать, где находится, чем все для нее может закончиться, умерла для этой жизни, чтобы воскреснуть в новой.

В новую жизнь люди входят без одежды. Матвей, должно быть, это понимал. Он снял с нее все, и она ему в этом помогла. Если Глеб видел ее без ничего, то почему она должна была теперь прятаться от Матвея?

Василиса чувствовала себя воздушным шаром. Горячий воздух поднял ее высоко-высоко. Кто-то должен был остановить этот полет. Только Матвей и мог это сделать.

Она крепко прижалась к нему, требуя немедленного вмешательства. Он пошел ей навстречу, Василиса почувствовала себя в его крепких руках. Матвей продолжал подавать горячий воздух в ее шар. Чувство полета усилилось, но страха не было. Она не боялась лопнуть на высоте седьмого неба и даже взвыла от восторга, когда это наконец-то произошло.

Потом Василиса долго просыпалась, чувствовала себя пьяной от счастья. Это ведь Матвей взял ее тогда, ночью, когда она перебрала виски. Он залез к ней под одеяло, Василиса его чувствовала. Сейчас этот парень здесь, с ней.

Василиса осторожно открыла глаза и улыбнулась, увидев Матвея. Они лежали на кровати в родительской спальне. Через окно в комнату вливался яркий свет новой жизни. Родительская постель больше не будет пустовать, жизнь продолжается.

— Думать можно? — с улыбкой спросил он.

Она лежала, заботливо укрытая простыней. Он — голый по грудь. Сильная шея, широкие плечи, отчетливо проступающие грудные мышцы. Это не чахлый Глеб, а настоящий мужчина. Теперь Василиса знала, как это здорово — чувствовать его в себе и быть настоящей женщиной.

— Что это? — Она провела пальцем по его плечу, на котором красовалась татуировка — летучая мышь под парашютом на фоне земного шара.

— Это армейская. Уголовных у меня нет, даже не ищи.

— Верю, — сказала Василиса и вяло пожала плечами.

Ей было уже все равно, бандит Матвей или нет. Если да, то и она сама такая же, тоже виновна в гибели своих родителей.

Она преступила запретную черту, и нет ей прощения. Но рядом с ней Матвей, с ним даже умереть не страшно.

Он резко оторвал спину от подушки, порывисто подался к ней, за плечи взял мягко, а в глаза посмотрел жестко.

— Ты должна мне верить!

— Я верю. — Она снова поймала себя на мысли о том, что ей все равно.

— Или мы разойдемся, как в море корабли!

Вряд ли это была угроза, но Василису проняло чуть ли не до пят. Она вскочила, обвила руками его могучую шею, как будто за бакен в бушующем море схватилась.

— Не надо!

— Я не виноват в смерти твоих родителей! — отчеканил он.

— Я тебе верю! — Василиса готова была поклясться в этом.

Матвей стал для нее целым миром. Остаться без него все равно что умереть.

Он успокоился, отпустил ее, поднялся. Матвей ничуть не стеснялся стоять перед ней голым, простыней обматывался не спеша.

— Теперь я должен знать, кто это сделал, — сказал он, смахнув со спинки стула свою рубашку.

— Теперь?

— Теперь мы вместе. Навсегда. — Он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.

— Навсегда?

— А куда ты от меня денешься? — Он улыбнулся, но в его глазах совершенно не было иронии.

Матвей говорил совершенно серьезно, как человек, который не хотел терять ценную находку. На Василису он смотрел как на свою собственность.

— Я не собираюсь… — От восторга у нее сжалось горло, и она тихонько икнула.

Василиса помнила, как Матвей брал ее в заложницы. Тогда это девушку не испугало, скорее обрадовало. Расстроилась она, когда он отпустил ее. Да, Василиса хотела быть его собственностью.

Матвей достал из пачки сигарету, но глянул на Василису и вернул ее на место.

Он мог уйти, например, на кухню, а она жутко не хотела терять его, пусть даже на недолгое время.

— Кури здесь!

— Думаешь?

Матвей засомневался, но Василиса вскочила, схватила его за руку и затащила в кровать. В какой-то миг она почувствовала себя маленькой девочкой, задыхающейся от детского восторга. Нет, Матвей не мог и не должен был заменить ей отца, но с ним Василиса не ощущала себя круглой сиротой.

Он вернулся на место, сигареты положил на тумбочку.

Эту квартиру отец купил уже после того, как разбогател, отремонтировал, обставил хорошей мебелью. Кровать здесь массивная, основательная, самое место для такого матерого льва, каким выглядел Матвей.

Василиса с замиранием сердца смотрела на него. Да, повела она себя с ним нелепо. Нельзя было тащить его сюда и тем более отдаваться ему сломя голову, но разве можно об этом жалеть?

— Я не знаю, где прячется Антоха. — Матвей, казалось, обращался к самому себе. — Он приходил ко мне, сказал, что у меня могут возникнуть проблемы.

Хотел, чтобы я его спрятал. — Он снова взял пачку сигарет, в раздумье щелкнул по ней пальцами, вернул на тумбочку, вытянул руку в сторону и взглядом поманил Василису к себе.

Она с восторгом юркнула к нему под мышку, чувствуя себя счастливой дурой.