Пятьдесят оттенков страсти. История чувственного перевоплощения - Эмма Ноэль

Ни то чтобы я раньше не ласкала себя, просто это было как-то… на скорую руку что ли! Украдкой, воровато, скрытно… Я боялась, что Феликс узнает о том, что я мастурбирую, и будет очень недоволен. Ведь он тысячу раз повторял, что распущенность — удел шлюх. Но где грань между любовными утехами, считающимися уместными в супружеской постели, и запредельной распущенностью — этого он мне так и не поведал.

Я где-то прочитала, что любовь длится семь лет. А потом семейные отношения подогревает привычка. Когда иссякла наша любовь? Подозреваю, что на утро после свадьбы. До момента регистрации брака, мне казалось, что больше всего на свете я хочу выйти замуж за Феликса. Когда женщина, похожая на гусеницу в своем зеленовато-желтом костюме не по размеру и с высоким шиньоном на голове произнесла «дорогие брачующиеся», меня затошнило и по телу пошла мелкая рябь от ужаса, что жизнь моя станет теперь совсем другой. У меня отберут свободу, фамилию… Я стану чьей-то вещью — супружницей. Никто не заметил моей паники. Или сделали вид, что не заметили. После регистрации во время поздравления гостей я мысленно убеждала себя, что это всего лишь временное помутнение, вызванное стрессом, ведь не каждый день я выхожу замуж. «Мой брак по любви. И я всю жизнь проживу с этим человеком. До самой старости», — шептала я еле слышно, заставляя себя улыбаться и благодарственно кивать в ответ на пламенные поздравления.

На свадьбе было «скушно» и душно. Я ненавижу подобные сборища. На нашем празднестве было больше ста человек, преимущественно — коллеги Феликса, нужные и важные люди. Было ощущение, что свадьба организована исключительно для них, а мы приглашены для антуража. Самое яркое впечатление от этого знаменательного события — это красные глаза зареванной Вероники, она так откровенно страдала. Бывшая подруга Феликса напоминала маленького брошенного щенка, ее сила и железобетонная уверенность в себе остались на дне коньячной рюмки. Бесконечная вереница тостов, крики «горько» — все это так утомило, что в первую брачную ночь мы с моим мужем просто легли спать, отвернувшись друг от друга. Утром я открыла глаза и ощутила себя очень несчастной. Безгранично несчастной. Скулы болели от натянутой улыбки, которую пришлось держать силой, чтобы никто не подумал, что я чем-то недовольна, ведь это был самый прекрасный день в моей жизни, который должен запомниться навсегда!..

Мы были молоды и женаты. Ошибка ценою в круглую сумму, затраченную на свадебное увеселительное мероприятие. Я приспосабливалась. Погрузилась с головой в семейную жизнь. Поначалу меня спасали мои фантазии и грезы о чем-то возвышенном, трепетном. Я уверовала, что все будет замечательно, только надо привыкнуть, переждать… А потом я умерла! Не физически… я умерла в браке… от меня осталась слабоосязаемая тень. И Феликса это устраивало. Женщина-невидимка обслуживала его, а он существовал по своим комфортным правилам. Я сравнивала себя с декоративным хомячком, живущим в клетке. Слово «бесцветная», произнесенное прислужником-юристом было вполне уместно. Не стоило обижаться на правду.

— Наверное, впервые я честна сама с собой, — с грустью выдохнула я, когда тишина стала невыносимой. — Поведав организатору путешествия по эрогенным зонам о своих несчастливых брачных узах.

— Зачем это нужно было? — уточнил он.

— Так принято! Хотеть выходить замуж. Приспосабливаться в семейной жизни. Так все существуют, — лучшего оправдания я не нашла.

— Разве?

— Я не видела других примеров. По крайней мере, до того, как попала сюда, — отшутилась я. Почувствовав усталость от темы, посвященной моему разваливающемуся на мелкие детальки браку, я попыталась перевести тему:

— Могу я задать вопрос?

— Конечно. Ты можешь задать любой вопрос, кроме одного — что скрывает маска.

Я немного разозлилась. Это было нечестно! Буквально час назад я практически выворачивалась перед ним наизнанку и в результате не заслужила просто увидеть лицо человека, который в данный момент является частью моей жизни. Тяжело вздохнув, я задала совсем не тот вопрос, который хотела:

— И что будет дальше?

— Новые цвета! — спокойно произнес он и предложил продолжить нашу трапезу, наслаждаясь кулинарным изыском.

В этот день я ознакомилась с еще одним помещением — это была комната с огромным старинным столом посередине. Глядя на необработанные стены закрытые целлофаном, можно было подумать, что в ней идет ремонт. Над нами весела огромная пафосная люстра. Смотрелась она величественно, но не к месту. Подобному изыску впору освещать комнаты королевской особы, а не подглядывать за обедом двух людей, прячущихся от внешнего мира.

— Я хочу, чтобы ты сыграла со мной в игру! — произнес мой собеседник весьма серьезно, судя по тону ничего эротического в этом предложении не было и меня даже это слегка огорчило.

Я озадачено уставилась на маску, ожидая условий. То, что прозвучало в следующую минуту, было более чем странно. Он предложил представить, что здесь сидит Феликс. Я хотела было возмутиться, но он прервал меня властным жестом, уверенно добавив:

— Просто доверься мне, Катерина, и будь откровенна. Представь, что меня нет. Комментируй все, что видишь.

Это была странная просьба, и не могу сказать, что вызывала восторг. Я сосредоточилась и начала немного сдавленно, постепенно высвобождая звуки голоса и эмоции:

— Мой муж… я смотрю на него за завтраком… Он сосредоточенно читает газету. Между бровями две глубокие складки. Очень громко отхлебывает кофе. Ставит чашку на блюдце, в котором небольшая коричневая лужица, образовавшаяся при интенсивном перемешивании сахара. От кофейной пары след из капель идет через стол. Его безупречный костюм не пострадал. Он снова берет чашку и подносит к губам. Вот большая капля свисла и готова спрыгнуть прямо на его светлый галстук. Но нет… она расплющилась прямо по столу, в момент когда чашка транспортировалась обратно к маленькой белой тарелочке. Он хрипнул, словно сглотнул свой насморк, перелистывая газету. Я покривилась. Он не видит, что я за ним наблюдаю. Каждое его движение вызывает у меня раздражение, которое удается скрывать с огромным трудом. Но он этого не заметит, потому что погружен в чтение. Разве может так раздражать близкий человек? Оказывается, может… В доме слишком тихо. Звуки издает только Феликс. Я стараюсь даже не дышать, чтобы не нарушить его гармонию. Это ненормально, но таковы правила. Два чуждых друг другу супруга, создают иллюзию семейного счастья… И ради чего они оба терпят все это?..

Я вдруг заплакала. Огромные слезинки покатились из глаз, сдавливая горло и сознание. Что же я сотворила со своей жизнью? Став частью семейного склепа, я долгое время не признавалась себе, что слишком несчастна, чтобы по-настоящему наслаждаться жизнью. Солнце не грело, а трава была серой…

— Я снова бесцветна, — простонала я, спрятав раскрасневшееся лицо в ладонях.

— Я могу оставить тебя одну, — предложил мужчина. Видимо потоки соленой воды его смутили, очевидно, он не ожидал, что финал моей истории будет столь печален.

— Лучше уйду я. Хочу немного пожалеть себя, — произнесла я еле слышно и поплелась в келью, оставив моего учителя-мучителя в одиночестве.