Кошка для голландца - Альма Либрем

- Юля, - он поймал её за запястье. – Прекрати. Ты их не хочешь. Я больше скажу: они тебе противны. Ну зачем притворяться любительницей экзотической кухни? – Андрей подался вперёд и прошептал ей на ухо: - Но если ты предпочитаешь попробовать блюдо, по мнению многих, являющееся мощным афродизиаком…

- Миф! – буркнула Лебедева, но с готовностью оттолкнула от себя тарелку. – Ладно. Посижу голодной. Устрицы – это не то, что я привыкла есть в нормальной жизни.

Яворский закатил глаза и самоуверенно придвинул к ней непонятно откуда появившуюся порцию медальонов из телятины.

- Помнится, ты всегда ненавидела морепродукты?

- Люди меняются, - вздохнула Юля.

- Но не ты.

- Я тоже меняюсь, - возразила Лебедева. – У меня другие цели, другая работа… - она ещё раз втянула носом воздух и сдалась. – Но всё те же вкусовые предпочтения. Спасибо. Я действительно терпеть не могу морепродукты.

Андрей, кажется, был доволен. Руку он так и не убрал, только теперь это выглядело не как попытка убедить её отказаться от устриц, а как интимный, преувеличенно нежный жест. Юля взглянула на пальцы, всё ещё едва ощутимо сжимающие её запястья, и язвительно отметила:

- Если ты хочешь, чтобы я что-нибудь съела, наверное, лучше меня всё же отпустить?

- Никаких проблем, - тут же убрал руку Андрей. – Всё это можно наверстать и позже, не так ли, дорогая?

Юля едва не спросила, зачем ему всё это – бессмысленные ухаживания, попытки понравиться ей, порадовать этим походом в ресторан. Она заставила себя сосредоточиться на еде, да и Андрей тоже, кажется, потерял желание разговаривать на ближайшие несколько минут. В абсолютном молчании они два или три раза пили вино, ели, не произнеся при этом, разумеется, ни слова, и даже какой-то авторский десерт, название которого ни Андрей, ни Юлия так и не смогли выговорить, тишину за их столиком не разрушил.

Когда принесли счёт, Лебедева упрямо потянулась к кошельку, но Андрей успел уже попросить у официанта рассчитаться картой. А потом, прежде чем она предложила вернуть потом часть расходов, расплатился.

Юле это не нравилось. Она предпочитала самостоятельность во всём, даже в оплате счетов в ресторане, тем более, что могла это позволить. Но устраивать концерт при официанте – плохой способ доказать свою взрослость и состоятельность, потому девушка промолчала, даже позволила открыть перед собой дверь, не делая никаких абсурдных заявлений о том, что сама способна это сделать, и уже на улице отметила:

- Я верну тебе часть денег.

- Не говори глупостей, - возразил Андрей. – Не стоит. Это действительно не катастрофично большая сумма. И я хорошо зарабатываю. Позволишь тебя подвезти, или мы будем идти до дома принципиально разными путями?

Отказываться было бы смешно – она и так пришла сюда сама, даром, что жили в одном подъезде, - и Юля согласно кивнула.

- Ладно, - произнесла она.

- Заодно и поговорим, - обрадовался Яворский. – А то весь вечер ты просидела, как рыба. Сердитая рыба.

- Дурацкое сравнение! – фыркнула Лебедева. – М-м-м… Ты подвезёшь меня домой на троллейбусе или на автобусе?

- Вообще-то планировал на авто, - Андрей кивнул на стоявшую в метрах двух или трёх машину. – Но если ты хочешь проехаться на троллейбусе в час пик…

Один из представителей общественного транспорта минуту назад проехал мимо них, забитый людьми.

- Как-нибудь в другой раз, - покачала головой Юля, невольно на эту вторую встречу соглашаясь. – сегодня и вправду лучше на машине.

Андрей не стал отказываться от джентльменского задела и открыл перед Юлей дверь. Для Лебедевой это было не в новинку на самом деле; она привыкла к уважительному поведению мужчин на работе, потому только сухо улыбнулась ему в качестве благодарности.

В дороге они тоже молчали, пока Андрей не остановился возле дома.

- Алина Петровна завтра же распустит о нас слух, - отметила вдруг Юля. – О каком-нибудь старом секрете, например, связывающем нас ещё с самого детства. Или с юности. О каком-нибудь рождённом и оставленном в детском доме ребёнке…

- Ну, глядя со стороны на твою реакцию, только это и можно подумать, - скривился Андрей. – Что ты до сих пор лелеешь ненависть в душе за то, что я оставил тебя в интересном положении и улетел в Голландию, да ещё и умудрился без вести пропасть.

- Вторая половина – чистая правда. А вот первая, Андрей, наглый домысел.

Яворский хохотнул.

- Ты точно не могла родить от меня ребёнка, - протянул он. – И оставить его где-нибудь в доме малютки.

- Потому что я – не такой человек, и обязательно протащила бы на себе это ярмо?

- Нет, Юля, - абсолютно серьёзно возразил он. – Потому что мы с тобой не спали.

Девушка не сдержалась и пнула его локтем в бок, а потом тоже расхохоталась, поддавшись чужому веселью. Надо было обидеться, заявить, что Андрей – редкостный хам, и в оскорблённых чувствах выпорхнуть из машины, а она заливалась смехом и всё никак не могла остановиться.

Позволив радостному настроению всё-таки охватить её, Юля даже не поняла, когда Андрей повернулся к ней, когда успел обнять, и когда, чёрт подери, она сама к нему потянулась. Этот поцелуй, впрочем, был первым взаимным – Юля не отталкивала его, даже в мыслях почему-то не возникло такое желание. И иллюзорное раздражение и отвращение разбилось о суровую реальность: она не могла его ненавидеть. Да что там! Юля даже не могла оставаться равнодушной.

Когда Лебедева заставила всё-таки себя отпрянуть от Андрея, было уже поздно. Будь он каким-нибудь остолопом, ничего не понимающим в женщинах – тогда ладно, сказала бы, что и сейчас не хотела оказаться так близко. Но Яворский, будь он трижды проклят, и так чувствовал себя прекрасным и неотразимым, а уж теперь и вовсе задерёт нос.

- Но этот факт, - прошептал он, - ещё не поздно исправить, Юля.

- Ты обо мне не самого высокого мнения, если считаешь, что за один ужин завоюешь моё сердце, а потом затащишь к себе в постель, - всё ещё со смехом в голосе ответила она, а потом заметила, что до сих пор сжимает воротник его рубашки, и поспешно разжала пальцы. – Всё это ничего не значит. Забудь.

- Но почему? – Андрей не позволил ей отпрянуть.

- Алина Петровна, если увидит, чем мы здесь занимается, устроит выговор. Прилюдно. Мне это не надо, пусти.

Андрей так и не убрал руки с её талии, и Юля обречённо вздохнула. Каждая пенсионерка в этом доме к завтрашнему дню со стопроцентной точностью будет знать, что они целовались. Ну и, разумеется, половина из них выставит свои версии прошлых отношений Андрея и Юли. Или они не знают об их знакомстве? В таком случае, обзовут её легкомысленной, непорядочной… И прочими отвратительными и не самыми цензурными на свете словами.

- Я ж не настаиваю на сегодняшнем дне, - пожал плечами Андрей. – Я просто не понимаю, почему двое людей, нравящихся друг другу и живущих, между прочим, в одной квартире, должны отталкивать друг друга.